Книга Аккордеоновые крылья - Улья Нова

Приободренная, Маруся продолжала трещать без запинки. Все, что знает.

Иногда Митя понимающе кивал, при этом умудряясь: отвечать на звонок мобильного, притормаживать на светофоре, заглядывать в карту, заносить что-то в свою черную книжечку. А она, чувствуя прилив сил и вдохновения, затягивала любимую песню: «В нашей стране все отвлечены решением вопросов, связанных с выживанием. На первый взгляд кажется, что важнее одеться, приобрести жилье, заработать на машины и дачи, застроить города. Никого не касается, в каком состоянии находится окружающая среда, чем мы дышим. Вот мне и думается, – бормотала Маруся, – что можно принести большую пользу, если в каком-нибудь журнале, газете или радиопередаче рассказывать об окружающей среде, о необходимости бережного отношения к ней. Ведь нельзя забывать, что наша страна вносит огромный вклад в загрязнение окружающей среды, а это сказывается на состоянии всей планеты. На глазах меняется климат. Назревает глобальное потепление. Мы уже наблюдаем первые его ростки».

Был конец января, но основательный, глубокий снег еще не выпал. Стояло неопределенное время года, зависшее между осенью и зимой. На газонах, на бульварах, мимо которых они продвигались в толчее машин, чернело хлюпающее, размякшее месиво. А в воздухе было сыро и головокружительно, как весной.

Митя редко возражал, он был идеальным слушателем, которому так и тянуло рассказывать. Маруся с готовностью делилась с ним мыслями о прочитанной статье на тему загрязнения воды. Митя задумчиво смотрел на нее, а потом принимался строчить что-то в свою черную книжечку. Иногда Марусе удавалось прошептать что-нибудь очень важное ему на ухо даже в кинотеатре. Даже в постели, только-только выпутавшись из его объятий, она начинала рассуждать. И, чтобы немного сдержать безбрежный поток ее ощущений, надежд и устремлений, он угощал Марусю крупными синими виноградинами изо рта в рот. Или желтыми сочными грушами, которые нельзя было есть, при этом ухитряясь говорить, ведь с них тек сок, и сок надо было улавливать ладонью, чтобы не закапать плед. Но особенно он любил кормить ее грейпфрутами, нарезанными кольцами, похожими на велосипедные колеса с сочной розовой мякотью. Их поглощение никак не вязалось даже с произнесением отрывистых звуков. А уж связное слово, краткую оценку событий или оригинальное, но емкое мнение по вопросу исчезновения редких животных высказать за грейпфрутом не удавалось. Поэтому на тарелочке рядом с диваном всегда ждал своего часа спасающий от Марусиной лекции натюрморт, в состав которого входила парочка грейпфрутов, нескольких груш и грозди винограда «Кардинал». Это позволяло Мите немного полежать в тишине, посмотреть в потолок и, перебирая Марусин извивающийся локон, спокойно обдумать тему своей предстоящей заметки.

Ася третий раз удивленно бормотала в трубку: «Ты хоть осознаешь, что установила мировой рекорд – он встречается с тобой дольше, чем с кем бы то ни было на этой планете. Три девчонки из нашей группы разбились об него. И утонули. Раз тебе сопутствует успех, ты, конечно, продолжай в том же духе. Но погоди радоваться. Посмотрим, чем это обернется».

И Маруся продолжала в том же духе.

У него в комнате был диван-книжка с обивкой в бежевую клеточку. На этом диване Маруся однажды громко и решительно заявила, что автомобильные выхлопы – большая проблема, особенно для Москвы. Ни в одной столице мира нет такого огромного количества автомобилей. Все они портят воздух и создают над городом парниковый эффект. Чтобы видеть Митины глаза, она оставила его лежать в одиночестве, а сама уселась в неуютное и скрипучее кожаное кресло. Закутавшись в его кофту с капюшоном, свернувшись в клубочек, она внушала, что экологическое равновесие очень важно. Изменение одного из параметров экосистемы ведет к необратимым последствиям во всех составляющих. Митя курил, обдумывал ее слова, выпуская струйку дыма в потолок. У него было стройное, немного бледное тело, как у всех, кто многие часы проводит за умственным трудом. Похоже, в тот вечер Марусина болтовня увлекла его. Чтобы дослушать, он сбивчиво предложил ей остаться на ночь. Но говорили они мало, в основном молчали.

Январь подходил к концу, а зимой и не пахло. Проснулась муха и без зазрения совести кружила по комнате. Снег несколько раз вился над крышами, оседал на землю и тут же таял, не продержавшись суток. Казалось, Зима поддразнивает жителей столицы и проверяет их на верность. Пожилые люди, вроде Митиной соседки-старушки и двух Марусиных сослуживиц, уже настроились на морозы и болезненно переживали их промедление. Они томились, хныкали, жаловались на усталость и головную боль. Но большинство Марусиных друзей и бывших Митиных сокурсников чувствовали себя счастливыми в новом времени года: разгуливали по улицам в кедах, с растрепанными волосами, в расстегнутых куртках, обнимались и что-то бодро бормотали в мобильные. Собаки по-весеннему бегали друг за другом, весело тявкая в сиреневой дымке утра. Стали поговаривать, что столица останется в этом году вообще без снега. Тема изменений климата стала одной из главных, ее использовали как отвлекающий фантик в выпусках новостей, в радиопередачах, в разговорах. Это была нейтральная тема, по которой каждый спешил высказаться. Тем более что варежки, толстые шерстяные шарфы и свитера с начесом на глазах превращались в музейные экспонаты. Особенно на потепление жаловались продавцы лыж и коньков – спортивные магазины терпели убытки. Маруся с Митей не раз слушали репортажи с растерянными продавцами сноубордов, которые метались по пустым салонам среди своих ярких и бесполезных досок. Никто не знал наверняка, суждено ли хоть одному сноуборду прокатиться по заснеженному московскому склону этой зимой.

К концу января город за одну ночь затянуло снежной шалью, подули колючие ветра, и все тут же пожалели, что ждали зиму и печалились по поводу ее отсутствия. Совершенно разучилась выживать в условиях московской зимы и Маруся. Через пару морозных дней она вспомнила, что переход с осенней одежды на зимнюю – настоящее испытание. Пойди нарядись в бесформенный пуховик, придающий сходство с медведицей, гусыней или бобрихой. Но самая большая проверка на выносливость и уверенность в себе – это, конечно же, зимние шапки. Какой бы ни была шапка, она старательно мнет прическу, без труда уничтожает укладку, придает волосам блеклый вид. В зимней московской экипировке жизнь приобретает сходство с борьбой. Куда угодно доехать, пробраться сквозь снежные заносы становится маленьким испытанием на силу духа и чувства юмора. Настоящая зима – не лучшее время для того, кто задумал растопить сердце Айсберга, даже слегка поддавшееся и начавшее таять. Так утешала себя Маруся, заметив, что с наступлением холодов свидания с Митей стали происходить значительно реже.

Он редко звонил и никогда не оправдывался. Каждый раз, когда долгожданная встреча