Книга Он убил меня под Луанг-Прабангом. Ненаписанные романы - Юлиан Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
28. Необходимый комментарий
«Без Сталина мы б войны не выиграли»…
Бытующая и по сей день фраза эта ужасает меня глубинным презрением к себе и своему народу.
Такого рода персонификация фактов – трагическое наследство нашей абсолютистской истории.
Не будь Сталина – мы были б частью гитлеровского рейха, так, что ли?!
Нет, не выдавили мы из себя по капле раба, далеко нам еще до этого…
«Биография» Сталина: «22 июня 1941 года гитлеровская империалистическая Германия грубо нарушила пакт о ненападении и совершила неожиданное, вероломное нападение на Советский Союз».
Маршал Василевский. Книга «Дело всей жизни»: «С середины апреля 1940-го я включился в работу над планом по отражению возможной агрессии… В плане предлагалось развернуть наши главные силы от побережья Балтийского моря до Полесья, то есть на участках Северо-Западного и Западного фронтов…»
После этого доклада начальник Генштаба Шапошников был снят со своего поста и перемещен на должность заместителя наркома обороны по строительству оборонительных сооружений; на смену ему пришел К.А. Мерецков, арестованный Сталиным на второй день войны. Почему же он был арестован и подвергнут нечеловеческим пыткам? Вчитаемся в мемуары Василевского:
«Как нам рассказал Мерецков, Сталин, касаясь наиболее вероятного направления потенциального удара противника, высказал свою точку зрения. По его мнению, Германия постарается направить в случае войны удар… на юго-западе… В соответствии с этим Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки на юго-западном направлении…»
Гитлер ударил именно на западном и северо-западном направлениях, как предсказывал Генштаб во главе с маршалом Шапошниковым. Сталинская корректива работы военных стоила нам около ста тысяч убитыми и более трехсот тысяч пленными в первые дни войны, – именно на Западном фронте; надо было найти виноватого; им оказался Мерецков.
Василевский: «Оперативный план отражения агрессии был тщательно увязан с мобилизационным планом Красной Армии и страны в целом…»
Почему же Сталин – когда все знали о близком начале войны – отказался провести мобилизацию, а вместо этого 14 июня опубликовал заявление ТАСС, которое демобилизовывало и народ, и Красную Армию?..
Народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов: «17 и 18 марта сорок первого года немецкие самолеты были несколько раз обстреляны под Либавой. Что же делать, если агрессор наглеет? Меня вызвали к Сталину. В кабинете кроме него сидел Берия, и я понял, откуда дует ветер. Меня спросили, на каком основании я отдал распоряжение открыть огонь по самолетам-нарушителям? Я попробовал объяснить, но Сталин оборвал меня. Мне был сделан строгий выговор и приказано немедля отменить распоряжение. Пришлось подчиниться».
Злополучное заявление ТАСС о том, что все слухи о возможной агрессии Германии являются «вымыслом», адмирал Кузнецов комментирует: «Надо было принимать чрезвычайные меры… Но, увы, этого не случилось… Мы решили больше не ждать указаний, начали действовать сами… Балтийский флот 19 июня был переведен на оперативную готовность “номер 2”…»
Маршал Василевский: «Сталин явно промедлил с принятием решения на переход армии и страны на полный режим военного времени… Сталин не решался на это, исходя, конечно, из лучших (?!) побуждений… Если бы наши войсковые части и соединения были своевременно отмобилизованы, выведены на предназначенные для них планом боевые рубежи, развернулись бы на них… то можно предполагать, что уже в первые дни войны были бы нанесены такие потери противнику, которые бы не позволили ему столь далеко продвинуться по нашей стране, как это имело место… Сталин, оказывавший огромное влияние на внешнюю и внутреннюю политику страны, видимо, не смог правильно уловить этого переломного момента… То, что Сталин не смог вовремя принять решение, является его серьезнейшим политическим просчетом… В чем причины?.. Прежде всего в том, что наши разведорганы, как справедливо замечает маршал Жуков, не смогли в полной мере объективно оценивать поступавшую информацию о военных приготовлениях фашистской Германии и честно, по-партийному докладывать ее Сталину…»
(Я уже писал, что несколько раз – работая над романами «Майор Вихрь» и «Семнадцать мгновений весны» – встречался с Молотовым.
– Неужели разведка не докладывала о приготовлениях Гитлера, Вячеслав Михайлович?
– Докладывала… Берия сообщил нам, что в германском посольстве в Леонтьевском переулке уже неделю идет дым из труб – жгут документы… Но раз избрана линия – надо было следовать ей до конца…)
Берия сообщал Сталину информацию группы Шандора Радо и Леопольда Треппера из Берна и Гааги – война начнется 22 июня. Сталин приказал прервать с ними связь: «провокация англичан».
Советский военно-морской атташе в Берлине М.А. Воронцов назвал точную дату вторжения – его отозвали в Москву.
Нарком госбезопасности Эстонии сообщил, что 22 июня Гитлер выступит; его вызвали в Москву, но посадить «за клевету и панические слухи» не успели – Гитлер-таки действительно выступил…
Так что дело не в разведке, а в том, что Сталин уже давно стал диктатором, никто не смел ему возразить, его слово и мнение сделались истиной в последней инстанции…
Адмирал Кузнецов утверждает, что получил разрешение наркома Тимошенко и начальника Генштаба Жукова применять оружие в случае нападения лишь ночью 22 июня.
«Когда я возвращался в Наркомат, – пишет адмирал, – меня не покидали тяжелые мысли: когда наркому обороны стало известно о возможном нападении гитлеровцев? Почему не само правительство, а нарком обороны отдал мне приказ, причем полуофициально и с большим опозданием?.. Смотрю на часы… 3 часа 15 минут… Вот когда началось! Набираю номер кабинета Сталина. Отвечает дежурный: «Товарища Сталина нет, и где он, мне неизвестно». – «У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан передать лично товарищу Сталину…» – «Не могу ничем помочь». Опять звоню дежурному: «Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война!» – «Доложу, кому следует». Через несколько минут слышу звонок: «Вы понимаете, что докладываете?» – Это Маленков… Около 10 утра 22 июня я поехал в Кремль. Решил лично доложить обстановку… В Кремле все выглядело как в обычный выходной день… Наверное, руководство собралось в другом месте, решил я. Не застав никого в Кремле, вернулся в Наркомат…»
«Биография» Сталина этот период деятельности великого полководца всех времен и народов не комментирует, выделяя лишь «пророчество», высказанное в его речи от 3 июля, о том, что за демократию вместе с нами будут сражаться Европа (читай – Англия) и Америка, то есть те страны, которые в течение полугода тщетно предупреждали его о дате нападения Гитлера.
Василевский: «Первоначальные неудачи показали некоторых командиров в невыгодном свете. Они оказались неспособными быстро овладеть искусством ведения современной войны, оставались в плену старых представлений…»
(Я отношусь с глубочайшим
