Книга Тень - Адам Пшехшта

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

* * *

Самарин прикрыл глаза и встал под струи горячего душа. Вода безжалостно хлестала плечи – он открыл оба крана на максимум, – но генерал только опустил голову. Постепенно напряжение в мышцах отступило, и Самарин осторожно наклонился вперед, после чего с хрустом расправил плечи. Внезапно он ощутил волчий голод.

Он надел пижаму, не застегивая пуговиц, протер ладонью запотевшее зеркало. Зеркальная поверхность показала ему мужчину с едва посеребренными висками и заостренными от усталости чертами лица.

– Может, следовало остаться в армии? – буркнул он. – Эта дворцовая жизнь меня доконает.

Офицер пошел в кухню и впервые пожалел, что в апартаментах не ночует никто из слуг. Наверное, еда хранилась где-то в другом месте, в шкафу он нашел только кусок черствого хлеба. Он посмотрел на настенные часы: почти полночь. Мысль, что он пойдет спать голодным, неожиданно его порадовала. «Нужно будет где-то спрятать парочку консервов, – подумал он. – Кто знает, вдруг пригодятся?»

Ощутив порыв холодного ветра по спине, он резко обернулся, зажав в руке кухонный нож.

– Это только я, твоя законная жена, – иронично произнесла Анна. – Где ты был столько времени?

– Улаживал некоторые дела, – ответил он, обнимая жену.

– Похоже, эффективно, коль царь передал тебе благодарность.

– Что?

Анна взяла его за руку и повела в спальню. На ночном столике лежали открытый конверт и небольшая серебряная шкатулка.

– Я прочитала письмо, хотя оно было адресовано тебе, – проинформировала она. – Я беспокоилась, поскольку на конверте не было печати канцелярии, только подпись его величества. От руки. И это письмо какое-то странное. Император благодарит тебя, но не пишет за что! И передает подарок мне. К тому же не использует наши титулы, а только имена и отчества. Мы впали в немилость? – тихо спросила она. – Это моя вина?

– Как раз наоборот, – заверил Самарин.

Он поднял лист бумаги, проверяя водяной знак.

– Это личная почтовая бумага царя, – сказал он. – Император опускает титулы только в отношении тех, кого считает членом семьи.

– То есть…

– Да, можно сказать, что мы достигли самого пика дворцовой карьеры, – подтвердил он с иронией. – Теперь ты можешь разговаривать с мадам Вырубовой как равная с равной.

– Не дождется! – фыркнула Анна. – А что с этим? – Она показала на шкатулку.

Офицер открыл крышку, внутри лежал серебряный, украшенный бриллиантами браслет и чек на пятьсот рублей.

– Не знаю, стоит ли мне это принимать.

– Конечно, стоит. Все дамы будут тебе завидовать.

– Правда?

– Ну это же не медаль «За взятие Варшавы»! – пожурил жену генерал.

Анна гневно его оттолкнула, но надела браслет.

– А что с Дьяволенком?

– Я поговорил с царем, он одобрил то, что произошло.

– Отсюда этот подарок?

Самарин подтвердил вялым жестом.

– Устал? Что ты делал? Выглядишь так, словно вот-вот свалишься. Голодный?

– Когда у нас нет ничего из еды…

Анна подошла к телефону и заказала несколько блюд.

– Дворцовая кухня открыта день и ночь, – проинформировала она. – А сейчас говори, что случилось.

– Я приказал арестовать Глобачева, а потом убил его. Оказалось, что это он охотился за Олафом еще тогда, в Варшаве.

– И за тобой! – воскликнула Анна со злым блеском в глазах.

– И за мной! – согласился с ней генерал.

– Когда навещал тебя в госпитале! Ах он гадина! Если бы я его впустила…

– То я уже был бы мертв.

Анна со злости пнула кровать и выдала несколько выражений, которым не учат в школе для девочек.

– Перестань! Поранишься.

– Жаль, что я сама не убила эту сволочь! Это как-то навредит тебе? – уже спокойнее спросила она.

– Нет, что ты! Как ты думаешь, за что меня благодарит его величество? Нет Глобачева, а значит, нет и скандала с участием цесаревича, барышни Корсаковой и Отдельного корпуса жандармов. Даже тайная охрана должна быть довольна!

– Царь приказал тебе его убить?

– Нет, просто дал мне свободу действий, рассчитывая на то, что я не допущу скандала. Глобачев был последней сволочью, но мне не нравится роль палача. Зато у меня появилось множество друзей, все будут в восторге…

– Добавь в свой список почитателей графиню Самарину. Я тоже в восторге от смерти этого ублюдка!

Генерал с недоверием посмотрел на жену, но до того, как успел что-то сказать, в двери тихо постучали. Анна быстро накинула на себя халат и через минуту вернулась, толкая перед собой столик на колесиках.

– Ты должен что-то поесть, – сказала она.

Офицер сел на стул, налил себе суп, едва не перевернув супницу.

– Я покормлю тебя, – нежно сказала Анна. – А то еще поранишься.

Глотая вкуснейший борщ, Самарин наблюдал за женой, но на ее лице отражалась только забота, смешанная с нежностью. Похоже, у нее не было никаких моральных дилемм по поводу смерти Глобачева, и генерал почувствовал, как его отпускает напряжение.

– Безумие, – пробормотал он.

– Что случилось? – Анна подняла голову.

– Мне лучше, – с удивлением сказал Самарин. – Благодаря тебе.

– Я тоже так думаю! Пусть граф повторяет это и дальше и тогда получит дополнительный десерт, – сказала она по-французски, копируя топорный акцент мадам Вырубовой.

Генерал рассмеялся и обнял жену. «Мне нужно сообщить Олафу о том, что я узнал, – подумал он. – Но чуть позже. Сейчас у меня важное дело, – пришел он к выводу, видя, как Анна выскользнула из халата. – А точнее, очень важное».

Глава X

Рудницкий забрал ручку у жены и поставил подпись под документом об удочерении девятилетней Анны Садурской и ее сестры, четырехлетней Люсии.

– Спасибо, это все, – проинформировал советник Бадени, главный партнер адвокатской конторы «Бадени и К».

Седой тучный мужчина поправил пенсне и внезапно, словно из воздуха, вытащил два леденца на палочке.

– Я могу предложить скромное угощением этим молодым дамам? – спросил он, подмигивая девочкам.

– Да! – воскликнула Люсия.

Аня вела себя более сдержанно, но было заметно, что и она тоже не откажется от сладостей.

– Только не забудьте сказать «спасибо», – напомнила дочерям с притворной строгостью Наталия.

Алхимик мысленно вздохнул, Наталия не выказывала и тени страха в общении с Люсией, так, словно та была самым нормальным ребенком в мире. Душевное спокойствие его жены не нарушали даже необычные кулинарные предпочтения дочери – всю прошлую неделю Люсия ела только сырое мясо, чтобы как можно быстрее добиться вида трех-четырехлетнего ребенка. Поскольку рано или поздно слуги заметили бы в апартаментах хозяина младенца. А так можно было выдать ее за младшую сестру Ани.