Книга Сердце огненного короля. - Анна Шейн

Чуть он сказал это, Мирна бросилась к нему с восторженным, по-детски искренним визгом, обхватила его за шею и принялась целовать в щеки, в нос, в губы... Ее поцелуи были быстрыми и хаотичными, как укусы пчелы, но мягкими и теплыми, как касание весеннего солнца.

- Боги! Спасибо тебе! Спасибо! - не то смеясь, не то плача, выкрикивала она.

А граф Фаулз чувствовал себя самым важным и самым счастливым человеком на свете.

Экипаж и сопровождение въехали на двор придорожной станции, на которой когда-то останавливался сам Грегор по пути в Ивтан, перед первой встречей с Явиком. Ни хозяин, ни его сыновья, сопровождавшие приезжего в усадьбу Голдисов, ничуть не изменились.

Наблюдая за ними через окно, граф Фаулз со смехом примечал, как они недовольны, как бурчат, как шутят между собой над очевидно столичной делегацией. Северяне, как они есть. Интересно, помнят ли он Грегора? Он вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы этого. Хотел бы, чтобы его здесь помнили, хотел бы, чтобы продолжили считать другом.

Мирна не спешила выходить, хотя уже положила руку на ручку двери. Она вроде как порвалась это сделать, только колеса замерли, но в тот же момент что-то ее испугало, и она застыла в нерешительности.

- Все хорошо? Мирна?

- Я просто... - она нервно улыбнулась и посмотрела на возлюбленного, - я так давно здесь не была. И мне почему-то страшно.

- Это твой дом, - ответил граф Фаулз с пониманием и погладил ее по руке, - здесь тебе нечего бояться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Княгиня кивнула, хотя его слова явно не уняли ее тревоги. Но не сидеть же в карете вечность! К тому же... Это действительно ее дом. Место, куда она стремилась вернуться все это время. Место, о котором она не переставала думать, ни на секунду.

И даже если это место ее уже не ждет, даже если ее здесь забыли, главное, что она ждала своего возвращения, и она никого не забыла.

Вобрав в грудь побольше воздуха, задержав дыхание, она решилась, надавила на ручку, распахнула дверь и неожиданно ловко и быстро выскочила на улицу.

Воздух здесь был такой же холодный и бодрящий, как в Ивтане. Однако... Он был другим. Вдыхая его, Мирна не чувствовала тревогу и страх, не ощущала себя иностранкой, чужачкой. Вдыхая его, она ощущала спокойствие, уверенность. Она была дома.

И это ни с чем не сравнится.

Ей захотелось закрыть глаза, прогнать все мысли, очистить сердце от всех чувств, и просто позволить северу объять ее, поглотить ее, узнать и принять обратно.

- Боги... - вдруг услышала она женский голос, и сразу определила, что обращаются к ней.

Оглянувшись, Мирна увидела полноватую женщину, жену хозяина станции, которая смотрела прямо на нее широко раскрытыми глазами. Она помнила ее, хозяйку, хоть и запамятовала имя... Громкая и веселая, она всегда была заметной на местных праздниках и ярмарках, а однажды ее выпечка заняла первое место в традиционном соревновании, в котором, как полагалось, судействовала Мирна, как представительница землевладельческого рода.

Какие же все-таки это были чудесные воспоминания!..

- Это вы! Леди Мирна! - хозяйка громко, во всеуслышанье ее признала.

Княгиня широко улыбнулась, а на уголках глаз набухли слезинки. Она быстро закивала и уж подалась навстречу... Но когда они с хозяйкой, также двинувшейся к ней, оказались друг против друга, то как-то странно, синхронно, замерли.

Грегор с интересом наблюдал за происходящим. Правила и предписания диктовали соблюдать дистанцию представителям разных сословий. Но северяне... Они ведь были людьми совсем другого сорта!

И вот княгиня и ее подданная застыли друг перед другом, вспомнив о пропасти между ними... Однако пропасть эта просуществовала недолго. Разве могла Мирна допустить, чтобы что-то снова встало между ней и ее домом?

Хотя и открыто проявить свои чувства она не могла. Как никак с этой женщиной княгиня была не так хорошо знакома...

Она подалась к ней и осторожно взяла хозяйку за теплую пухлую руку, со словами:

- Я так рада...

Северянка от этого жеста тут же расчувствовалась, махнула свободной ладонью, как бы говоря: «Да чего уж там?!», - и искренне, без стеснения, обняла ее. С радостными восклицаниями к ним выдвинулись и другие служанки, и мужчины, которые объятиям предпочли более пристойные рукопожатия и поклоны.

Грегор сперва взволновался. Вокруг них с Мирной все было так неспокойно, а тут вдруг такая толпа, такие близкие контакты... Но вскоре по взгляду возлюбленной и по выражению на лицах окружающих, он понял, что бояться нечего.

Возможно, для них с Мирной это самое безопасное место во всем Весмере. Ведь эти люди всем сердцем любят свою княгиню. И у графа Фаулза не было сомнений: они на многое готовы будут пойти, чтобы уберечь ее, чтобы помочь ей.

Когда хозяин станции приказал одному из сыновей рассказать всем о возвращении их госпожи, Грегор понял: все это может затянуться.

Но он и не думал мешать. Он видел, что сейчас, в этот самый момент Мирна абсолютно на своем месте.

Уточнив у сопровождающих, все ли в порядке, а затем переглянувшись с возлюбленной и жестом показав ей, что она может ни о чем не думать и наслаждаться моментом, Грегор отыскал спокойный уголок в гостиной на первом этаже, и решил прочитать письмо, полученное на заставе.

На нем не было имени отправителя, значилось только место отправления: столица. Но человек, написавший это послание, явно знал обратный маршрут графа Фаулза. О его поездке в Ивтан он сообщил немногим.

Ему потребовалось немного времени, чтобы совладать с нарастающим напряжением. Никому не хочется получать плохие новости. А когда ты только-только выпутался из ужасной передряги, но уже успел почувствовать неуверенные объятия счастья - не хочется тем более.

Может, конечно, известия и не плохие... Но Грегор предпочел не тешить себя ложными надеждами.

Он вскрыл конверт, достал плотную желтоватую бумагу, раскрыл письмо, на редкость короткое, и вчитался в строки.

Брови Грегора нахмурились, лицо приобрело каменную холодность. Прочитав, он опустил руку с письмом на подлокотник кресла, в котором сидел, и растерянно уставился в окно. За ним виднелись люди, окружившие Мирну, расспрашивающие ее, приветствующие ее. Слышались смех и галдеж.