Книга Война хаоса - Патрик Несс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
¾ Понятия не имею.
И это действительно так.
— Мы совершили прорыв! — возглашает мэр. В этот самый день мы совершили прорыв в борьбе с ужасным недугом, который вызывали удостоверен личности!
Сам того не замечая, я крепко вцепляюсь в Виолу Толпа погрузилась в абсолютное молчание. Зонды передают речь мэра и на холм. Ему внимает весь мир.
— Мы нашли лекарство!
— ЧТО?! — вскрикиваю я, но меня уже заглушает ликующий рев толпы.
— Как же кстати эта добрая весть именно севодня, когда мы заключили мир! — продолжает мэр. — Как чудесно и отрадно, что на пороге новой эры я могу объявить: с болезнью железных лент покончено!
Мэр обращается к зондам, то есть прямо к больным женщинам, которых не смогли вылечить целительницы.
— Не будем терять времени, — говорит он, — и при-ступим к раздаче лекарства. — Он снова поворачивается к нам с Виолой: — Пусть первой будет наша маленькая миротворица.
— Да он приписал себе все заслуги! — орет госпожа Койл, топая по палате на корабле-разведчике. Мы летим обратно на холм. — Теперь они все запляшут под его дудочку!
— Вы не хотите испытать лекарство? — спрашивает Брэдли.
Госпожа Койл бросает на него такой взгляд, будто ее попросили раздеться.
— Неужели вы думаете, что он его изобрел? Да ничего подобного! Оно было у него с самого начала! Если это вообще лекарство, а не очередная бомба замедленного действия.
— Но зачем ему подкладывать такую бомбу, если можно заручиться любовью и поддержкой всех женщин Нового света?
— Он гений, — кивает госпожа Койл, все еще сходя с ума от злости. — Даже я вынуждена это признать. Кровавый, жестокий, сумасшедший гений.
— Что думаешь. Виола? — спрашивает меня Ли с соседней койки.
Ответить я могу только кашлем. Госпожа Койл загородила меня собой, когда мэр хотел дать мне лекарство, и заявила, что сперва они с целительницами должны тщательно его изучить.
Толпа ее освистала — честное слово, не вру.
Особенно громкий свист поднялся, когда мэр вывел на площадь трех женщин с такими же обручами, как у меня. Они были совершенно здоровы.
— Мы пока не нашли способа безопасно снять ленты, — сказал мэр. — Но первые результаты обнадеживают.
После этого толпа окончательно разбушевалась, и госпоже Койл даже не дали сказать речь — хотя если б и дали, подозреваю, люди бы не позволили ей договорить. Потом мы слезли с телеги, и Тодд признался, что знает о лекарстве не больше нашего.
¾ Пусть госпожа Койл проведет испытания, а я попробую что-нибудь разузнать.
Но все это время он крепко держался за мои руки — от страха или радости, не знаю.
Потому что я его не слышала.
В конце концов мы вернулись на корабль, и госпожа Лоусон тоже полетела с нами — испытывать лекарство мэра.
— Не знаю, чему верить. — отвечаю я Ли. — Но спасти нас — в его интересах.
— Прикажешь принимать решения исходя из его интересов? — огрызается госпожа Койл. — Отлично, просто великолепно.
— Заходим на посадку, — объявляет Симона по внутренней связи.
— Вот что я вам скажу, — говорит госпожа Койл. — Когда я попаду в совет, его хитростям конец. — Толчок: мы приземляемся. — Ну, а теперь мне пора произносить свою речь! — с жаром заявляет она.
Не успевает Симона толком выключить двигатели, как госпожа Койл уже выходит на улицу, к толпе, которую я вижу на мониторах.
Навстречу ей поднимается лишь несколько радостных криков.
Большинство людей молчит.
Ужасно холодный прием — по сравнению с тем, как встретили мэра в городе.
А потом эта толпа — вслед за Иваном и еще несколькими людьми — тоже начинает свистеть.
— Зачем мне причинять вред женщинам? — спрашивает мэр. Мы сидим у костра: день его славы подходит к концу. — Допустим, ты до сих пор веришь, что я хотел их убить, но зачем мне это сейчас, в миг моего величайшего триумфа?
— А что же ты ничего мне не говорил? Про лекарство?
— Не хотел тебя расстраивать. Испытания ведь могли провалиться.
Он долго смотрит на меня, пытаясь прочесть мои мысли, но я за последнее время здорово навострился их скрывать. Сдается, даже он их больше не слышит.
— Можно я попробую угадать, о чем ты думаешь? — наконец произносит мэр. — Ты хочешь как можно скорее дать Виоле мое лекарство. Ты боишься, что госпожа Койл протянет время и опоздает.
Я действительно так думаю. Это правда.
Я едва не задыхаюсь от надежды.
Но ведь это же мэр.
Да, его лекарство может спасти Виолу.
Но это мэр…
— А еще ты всем сердцем хочешь мне верить, — говорит он. — Что я способен на это — если не ради нее, то ради тебя.
— Ради меня?
— Кажется, я понял, в чем заключается твой особый дар, Тодд Хьюитт. Я мог бы догадаться и раньше — по поведению моего сына.
Внутри у меня все сжимается от гнева и боли, как всегда при упоминании Дейви.
— Ты сделал его лучше, — мягко продолжает мэр. — Он подобрел и поумнел, стал понимать мир и свое место в нем. Нравится мне это или нет, то же самое ты сделал со мной.
Я опять слышу этот тихий гул…
Соединяющий нас…
(но раз я знаю о нем, он на меня не действует…)
(не действует)
¾ Я искренне сожалею о том, что случилось с Дэвидом, — продолжает мэр.
¾ Ничего с ним не случилось, ты сам его застрелил.
Он кивает.
¾ С каждым днем я все больше жалею о содеянном. И с каждым днем рядом с тобой я становлюсь лучше. Всегда, во всех своих поступках, я оглядываюсь на тебя. — Он вздыхает. — Даже севодня — возможно, в день моей величайшей победы — я первым делом подумал: а что скажет Тодд?
Он показывает на темнеющее небо над нашими головами.
— Этот мир, Тодд… Этот мир такой громкий, он умеет говорить. — Его взгляд немного затуманивается, мысли куда-то уплывают. — Иногда кроме него ты больше ничего не слышишь, растворяешься в нем, становишься ничем. — Он уже почти шепчет. — Но тогда я слышу твой голос, Тодд, и он возвращает меня к жизни.
Я вапще не понимаю, что он несет, поэтому просто спрашиваю:
— Ты знал про лекарство с самого начала? Нарочно приберегал для севодняшней речи?
— Нет, — отвечает мэр. — Мои люди работали круглые сутки, чтобы я мог спасти для тебя Виолу. Чтобы я мог показать, как много ты для меня значишь. — Он говорит с напором, почти… с чувством. — Ты спас мою душу, Тодд Хьюитт. Я исправился, когда никто не верил, что это возможно. — Он улыбается. — Чего уж там, никто и не хотел.
