Книга Седьмой рыцарь - Екатерина Кариди

— Ах-ха! — подскочила на ложе она, тыча в него пальцем. — Так это был ты?!

— Я… — пробормотал он, внезапно охрипнув.

И потянулся к ней. Виль как-то вдруг поняла, что она на самом деле голая, и застеснялась, кутаясь в платье, служившее им ночью то ли простыней, то ли покрывалом.

Но поздно. К взаимному удовольствию, дракона уже было не остановить.

Потом, положив голову ему на грудь, она спрашивала, выводя пальчиком замысловатые узоры:

— Слушай, а почему мне совсем не было больно? Я слышала, что первый раз всегда…

Он расслабленно улыбнулся, не открывая глаз.

— Разве я мог допустить, чтобы тебе было больно?

— Уффф! — пихнула его в бок. — Значит, все-таки магия? Я так и знала!

— Что ты знала? Что?!

И пошел на нее в атаку щекоткой. Виль долго вопила, что это нечестно, вырывалась, захлебываясь от смеха, потом взмолилась о пощаде.

— Мыться будешь? Тут в скалах источник есть, — спросил он, когда та перестала буравить его сердитыми синими глазищами. — Хотя мне ты и так нравишься…

Он смотрел на нее, склонив золотоволосую голову набок, яркие голубые глаза светились теплом, и Виль снова застыла, не в силах оторвать от него взгляд. Чем кажется, снова спровоцировала дракона на разнообразные действия.

Однако ей удалось уговорить его не тянуть загребущие руки. Солнце уже высоко, скоро полдень, а они еще из постели не выбрались. Ей было интересно посмотреть все вокруг, вчера только краем глаза видела.

Сначала мылись, застряв надолго в узкой расселине между скал, откуда стекал маленький прохладный водопад. Потом все же решили навести хоть какой-то порядок и поесть. И пока Виль прибиралась в импровизированной спальне, Хаториан опять полез в корзину с едой.

— Мммм! Да тут мясной пирог! — и тут же потянул в рот. — Уммм… Мммм! Как вкусно! Мммм!

— Я то думала, в кого пошел Хатор? — смеялась Виль, пытаясь отобрать у него кусок пирога, а он уворачивался.

Пирог все-таки поделили, но за это ей пришлось устроиться у него на коленях и смириться с тем, что он будет кормить ее сам. Оказалось, даже очень неплохо…

Ели, вспоминая ее первый день в Джагарте. Путешествие в скалах, лекцию о террасном земледелии.

— Так я не поняла, сельское хозяйство твой любимый конек или Хатора? — спросила Виль.

Хаториан только открыл рот, чтобы ответить и вдруг застыл, внезапно окаменев. А потом поднял куру и сказал:

— Войди.

В пещере материализовался Хатор, смущенно поморщился, глядя на Хаториана и склонился перед Виль:

— Простите, королева, что помешал…

Сразу повисло напряжение. Она молча пожала плечами. Понятное дело, Хатор не появился бы тут без причины. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Говори, — коротко приказал Хаториан.

Хатор был серьезен и собран, привычные ехидные искорки не горели в его глазах. Начал с главного.

— Вчера ночью Филберт Танри низложил Ансельма и объявил войну Джагарту.

Хаториан коротко кивнул и встал, ссаживая Виль с колен.

— Подожди, дослушай, — проговорил Хатор, поднимая ладонь. — Сядь, брат.

— Хорошо, — тот не сразу, но уселся обратно, притянув к себе Виль. — Расскажи, что произошло.

— Этот… первый рыцарь… даже не стал брать штурмом дворец. Сам знаешь, что он успел за это время подготовить почву для восстания. И ночью, когда на площади перед дворцом собралось чуть не треть столицы, опираясь на армию и вождей степняков, с которыми заключил договор о мире, объявил себя перед всей этой толпой королем Илтирии.

— Чего-то примерно такого я и ожидал, — задумчиво проговорил Хаториан. — Ансельм не пострадал?

— Нет. Виллоур обеспечил ему защиту, — ответил тот. — Гораздо хуже, что первый рыцарь, а теперь уже самозванный король Илтирии открыто обвинил Ансельма в сговоре с драконом. Что тот якобы поставлял ему девственниц. В свете последних событий, естественно, поднялся вопль. Долой дракона!

— Естественно, — эхом повторил Хаториан.

— Доколе наших дочерей будут приносить в жертву чудовищу! И все такое… — продолжал Хатор. — А после всего его самозванное величество Филберт изволили потребовать вернуть ему похищенную драконом невесту, принцессу Вильгельмину Ванлерт. Виллоур от лица Джагарта заявил, что это невозможно, так как… Сам понимаешь. Виллоура и его людьми пытались растерзать. Но не волнуйся, с ними все в порядке, магов Джагарта не так-то просто взять на испуг.

— Это все? — спокойно спросил Хаториан.

— Нет. Филберт объявил Вильгельмину Ванлер изменницей и государственной преступницей, и… — Хаториан брезгливо выдохнул. — Короче, он прислал письмо и официальный вызов. А сейчас все его полчище стоит у предгорий Джагарта. Подошли порталами.

Хаториан молча поднялся с места.

— Садись брат. Расслабься, — с нажимом проговорил Хатор. — На этот раз тебе никуда не надо лететь. Мы прекрасно справимся…

Он не успел закончить. Подала голос Виль, молчавшая все это время:

— Нет, мы полетим.

— Нет, — покачал головой Хатор, а Хаториан нахмурился, глядя на жену.

— МЫ. Полетим! И это не обсуждается. Где письма? — спросила Виль, беря Хаториана за руку.

— У матери, — поморщился Хатор, начиная догадываться, что спорить с королевами Джагарта себе дороже.

Виль повернулась к Хаториану, мягко улыбнулась, глядя в глаза. Сказала, легко коснувшись его сведенных бровей:

— Ничего. У нас будет еще и три дня, и вся жизнь.

И, превращаясь на глазах в грозную фурию, рыкнула:

— А сейчас пошли к королеве — матери!

Хатор закатил глаза. Как она была похожа в тот миг на Феодору…

К тому моменту, когда они появились в нагорном дворце, их уже ждали в кабинете Хаториана. Окинув молодую невестку нечитаемым взглядом, Феодора заметила как бы про себя:

— Нисколько не сомневалась.

И указала на лежавшие на столе письмо и свиток с официальным вызовом. Виль взяла письмо своего бывшего жениха, подозревая, что написанное ей не понравится. И все равно была поражена.

«Шлюха Ванлерт.

Ты не знаешь, ни что такое женская честь, ни что такое честь рода и страны. Впрочем, я не удивлен. Чего еще ждать от семени предателя, казненного за измену?

Потому, после того, как я расправлюсь с твоим любовником, тебя будут иметь во все дыры на главной площади столицы все, кому не лень. А потом, если ты выживешь, а я не сомневаюсь, что ты выживешь, ты ведь живучая, привыкла спариваться с чудовищем, я навечно заточу тебя в подземелье…»