Книга Седьмой рыцарь - Екатерина Кариди

Она так и сидела, не дыша и приоткрыв губы. И слишком много разных чувств было в ее взгляде. Сразу воздуха стало мало, он будто загустел.

Взял ее ладонь в руку, сложил их вместе, как в тот миг, когда Феодора соединила их кинжалом. Ловя понимание в ее глазах.

Еще отголоски сомнений, но уже согласие.

Только что сидел напротив, а вот он уже перед ней. Ее ладонь в его руке, а разведенные колени упираются в песок по бокам от ее босых ног.

— Виль…? — голос низко подрагивал от возбуждения.

От него дрожь по всему телу. Хаториан опустился ниже, подался корпусом вперед. К ней. Ближе. Невесомо коснулся волос, кончики пальцев прошлись по шеке, скользнули на шею, вернулись к губам.

И снова яд потек в легкие, словно им залит весь воздухе. От него мучительно — сладкая истома. Голова закружилась, уплыла. Волнами стал расходиться по телу огонь.

Глаза закрылись сами.

Пусть прикасается, пусть целует ее. Пусть…

Чтобы было так же хорошо, как тогда… Чтобы горело и плавилось, истекало счастьем…

Но было лучше.

То новое, что он ей дарил, было несоизмеримо лучше, блаженнее стократ. А в какой-то момент что-то, что нарастало и нарастало в ней, взорвалось невероятным фейерверком, и она просто перестала ощущать себя.

А потом эти двое, утомленные любовью, спали. Не видя, что пещера наполнилась тысячей крохотных огоньков, а удивительный мягкий песок на котором они лежат, светится золотом.

Таково древнее брачное ложе королей Джагарта. Оно из песка.

И свадебный чертог их — открытая всем ветрам голая пещера.

Это оттого, что когда-то в незапамятные времена первые короли Джагарта были драконами. С тех пор много воды утекло, но настало время, чтобы все вернулось на круги своя.

Но ночь темнее всего перед рассветом.

А глобальным переменам всегда предшествуют драматические события.

Глава 39

Все те дни, что шла бешеная подготовка принцессы Вильгельмины Ванлерт на роль молодой королевы Джагарта, из Илтирии поступали вести одна неприятнее другой. Разумеется, девушке после первого случая больше ничего не говорили.

Хаториан не хотел волновать свою единственную возлюбленную той гадостью, что ему доносили. А королева — мать вообще категорически запретила кому бы то ни было поднимать политические темы и отвлекать ее молодую ученицу от главной цели.

Но и Илтирию никто из виду не упускал.

Лорды и Хаториан по очереди патрулировали предгорья, имея возможность наблюдать, как первой рыцарь по ночам выжигает собственные деревни. Видели они и степняков, и мага, который накладывал иллюзию, так, что несчастные жители селений принимали особым образом расположенный отряд всадников с факелами за крылатого огненного змея.

И дикую резню, которую потом там устраивали. Махинация могла бы заслужить восхищение по части изобретательности, если бы не сугубая подлость и цинизм всей этой затеи.

После второго нападения, случившегося почти сразу вслед за первым. Хаториан, понимая, к чему все идет, велел Виллоуру тайно предложить королю Ансельму помощь. Маг явился порталом прямо во внутренние покои короля Илтирии и имел с ним беседу с глазу на глаз. Виллоур не стал пересказывать содержание, просто дал Хаториану увидеть свои воспоминания.

Король Ансельм сначала встретил его в штыки, а потом, осознав, что более не владеет ситуацией, и понимая, что сам виноват во всем случившемся, заявил, что примет свою судьбу, какой бы она ни была. Невзирая на его заявление, Хаториан велел обеспечить защиту королю Ансельму и его несовершеннолетней дочери, принцессе Амелии. Виллоур выразил полную готовность и отослал для постоянного присутствия в столице троих магов наблюдателей.

Надо сказать, что подобный припадок преданности возник у него не на пустом месте. Дело в том, что…

Со стороны Хаториана это был своеобразный жест доброй воли. А может быть, один влюбленный мужчина просто понял другого… В общем, он таки передал Феодоре его заверение в неизменной преданности. Услышав имя Виллоура королева мать изобразила кокетливое изумление:

— О, это тот милый юноша, что был в меня влюблен? Хорошо, я пошлю ему вестника…

Хаториан немного знал свою приемную мать. У этой дамы всегда было добрейшее (железное) сердце, хоть и вовсе не расположенное дарить свою любовь разнообразным поклонникам. Однако преданность она ценила. И уж неизвестно, что она написала старому магу, но тот был окрылен, словно юный поэт, которого внезапно посетила муза.

А королеве Феодоре, обладавшей помимо всего прочего, еще и даром предвидения, было просто необходимо до начала войны женить Хаториана и наречь новую королеву. Потому что иначе она видела гибель своего приемного сына.

Но когда все свершилось так, как она желала (или почти так, семиголовый дракон в ее планы явно не входил), Феодора смогла наконец немного расслабиться. Теперь, будучи полноценным драконом и сохранив при этом все свои способности и рыцарей братьев, король Джагарта стал практически неуязвим.

Увы, из-за нависшей над ними угрозы войны, она смогла выделить ему вместо нормального медового месяца всего три дня, чтобы насладиться счастьем. Очень надеясь, что за это время ничего особо важного не произойдет.

Но кое-что важное все-таки случилось.

Песчаное ложе любви по странной прихоти древних королей — драконов почему-то именно в той части пещеры, куда солнечные лучи добирались в первую очередь. А на дворе конец июня. Понятно, что кое-кому, почти не спавшему короткой летней ночью, пришлось вставать в самую рань.

А некоторым повезло, потому что Хаториан, проснувшись первым, соорудил из своей рубахи некое подобие занавески перед ложем. Чтобы Виль можно было еще немного поспать.

Но увы, недолго. Решив сделать любимой маленький сюрприз в виде завтрака в постель, стал возиться с корзиной еды и случайно смахнул локтем серебряные чаши. Поднялся грохот. Виль от этого проснулась и уставилась на него.

Так и застыл вполоборота, беззвучно чертыхаясь с досады.

Она потрясенно смотрела на него. Голого по пояс, освещенного утренним солнцем, золотившим гладкую кожу и длинные волосы, собранные в небрежную косу. И задыхалась от восхищения и дурацкой зависти самой себе.

Такой… такой… Красивый…

И весь ее.

Но выглядел он сейчас нелепо до крайности, хлопая круглыми голубыми глазами, и она не удержалась:

— Так, так, ваше величество, ну и вид… таскаете еду потихоньку, пока никто не видит?

Хаториан тут же отмер, повалился на пол, прислоняясь к стене рядом с ней, и расхохотался:

— А помнишь, как ты тырила пирог с дворцовой кухни короля Ансельма? Помнишь? Думаешь у тебя вид был лучше?