Книга Замки - Джулия Гарвуд

Колин сделал это замечание, стоя в дверях. Алесандра так была погружена в свои переживания и несвязные речи, что не слышала, как отворилась дверь. Она обернулась и увидела своего мужа, который стоял, прислонившись к дверному косяку, небрежно сложив руки на груди. Он улыбался, но нежность, которую она увидела в его глазах, не обманывала ее.

– Твои насмешки лишают меня всякого терпения.

– А меня раздражают твои недомолвки, – возразил Колин. – Почему ты не сказала, что расстроена тем, что я все еще не оставил службу у сэра Ричардса?

– Я не могла предполагать, что это меня так расстроит.

Он приподнял бровь после такого странного признания.

– Ты хочешь, чтобы я порвал связи с сэром Ричардсом?

Алесандра хотела было кивнуть, но неожиданно для себя отрицательно покачала головой.

– Я хочу, чтобы ты сам захотел оставить это. Вот в чем разница, Колин. На то Божья воля, возможно, ты когда-нибудь это поймешь.

– Помоги мне понять сейчас.

Прежде чем заговорить снова, Алесандра в раздумье поглядела на экран камина.

– Пока я жила в монастыре, я никогда намеренно не подвергала свою жизнь риску – по крайней мере после одного случая. Однажды произошел пожар, а я оказалась внутри. Успела выбраться за секунду до того, как рухнула крыша. Мать-настоятельница была вне себя от беспокойства. Она даже плакала. Она была так благодарна Богу за то, что я осталась жива и невредима, и очень рассердилась на меня. Видишь ли, мне пришло в голову взять свечку, чтобы прочесть письмо Виктории, в то время как другие воспитанницы молились. Я испытала сильнейшее раскаяние, потому что явилась причиной такого несчастья. Пожар был случайностью, но я дала обещание самой себе, что никогда не стану совершать неосмотрительных поступков.

– Почему же ты совершила неосмотрительный поступок, если это была случайность?

– Ну, я все время возвращалась туда, чтобы спасти картины и ценные вещи, которыми особенно дорожили монахини.

– Это было глупо.

– Да.

– Мать-настоятельница любила тебя как дочь, не так ли?

Алесандра кивнула.

– И ты ее любила,

– Да.

Минута потянулась в молчании.

– С любовью приходит ответственность, – прошептала Алесандра. – Я не понимала этой истины, пока не увидела, как мать-настоятельница пришла из-за меня в сильнейшее волнение.

– Ты меня любишь, Алесандра?

Колин ждал ответа. Алесандра увидела, как он приближается к ней. Она невольно отступила.

– Я не хочу тебя любить. Страх в ее голосе не остановил его.

– Ты меня любишь? – повторил Колин свой вопрос.

Просто счастье, что в тот вечер в камине не горел огонь. Ее платье загорелось бы, потому что Алесандра теперь уперлась спиной в камин.

Она отшатнулась от Колина или от его пытливого вопроса? Колин ни в чем не был уверен. Однако он жаждал услышать ее ответ именно сейчас. Ему было необходимо получить у нее признание.

– Ответь мне, Алесандра.

Неожиданно она гордо выпрямилась и скрестила руки на груди. Высоко подняв голову, она пристально посмотрела ему в глаза:

– Да.

– Что «да»?

– Да, я тебя люблю.

Его довольная усмешка сказала ей обо всем. Колин вовсе не удивился, и это привело в изумление Алесандру.

– Ты знал, что я тебя люблю, правда?

Он медленно кивнул. Алесандра покачала головой.

– Как ты мог знать об этом, когда я сама не была в этом уверена?

Колин попытался обнять ее. Она ускользнула от его объятий.

– Ну уж нет! Ты хочешь меня поцеловать? Тогда я растеряю все свои мысли. Сначала ответь мне, Колин.

От него не так-то просто было отделаться. Он обнял ее, приподняв ее подбородок, и впился в ее рот долгим, страстным поцелуем. Его язык проник внутрь и стал тереться о ее язык. Алесандра не сдержала глубокого вздоха, когда Колин наконец оторвался от нее. Она прижалась к его груди и закрыла глаза. Его руки обнимали ее за талию. Он прижал ее крепче к себе, его подбородок уперся ей в макушку.

Как ему было приятно обнимать ее! Конца дня он стал ждать теперь с нетерпением, в сладком сознании того, что дома его ждет она.

Неожиданно до Колина дошло, что ему нравится иметь жену. И не прост жену, уточнил он про себя, а Алесандру. Он обычно не любил вечеров, потому что к тому времени боль в ноге по обыкновению истязала его. Его мягкая маленькая женушка отвлекала его мысли от боли. Она выводила его из себя и в то же время завораживала, и он обычно так был занят тем, как обуздать ее выходки, что в его голове больше ни для чего не оставалось места.

И она любит его!

– Теперь я отвечу на твой вопрос, – сказал Колин хриплым шепотом, который действовал на Алесандру как волшебный напиток,

– На какой вопрос?

Он рассмеялся:

– Ты и в самом деле забываешь обо всем, как только я прикоснусь к тебе?

– Не стоит так радоваться такой постыдной мелочи. Ты ведь выше этого, верно? Могу представить, у тебя голова полна других мыслей, когда ты меня целуешь?

– Так оно и есть.

– Ох, – удрученно вздохнула Алесандра.

– И каждая из этих мыслей направлена на то, что я хочу сделать с тобой своими губами, руками, своим…

Алесандра протянула руку вверх и зажала ему рот, боясь услышать что-то неприличное.

Это снова рассмешило Колина. Он отодвинул ее руку и сказал:

– Ты спрашивала, когда я понял, что ты меня любишь?

– Да, спрашивала.

– Это было в нашу первую брачную ночь, – объяснил он. – То, как ты отвечала мне, не оставляло сомнений в твоей любви.

Алесандра покачала головой.

– Мне это не было ясно.

– Может быть, нет, сердце мое, – отвечал Колин. – Но ты не могла ничего скрыть от меня. Твое отношение ко мне было чертовски откровенным. Ты никогда не могла бы позволить себе такого, если бы не любила меня.

– Колин?

– Да?

– Надо что-то делать с твоим самодовольством. Это никуда не годится.

– Мое самодовольство тебе нравится! Алесандра оставила без ответа столь возмутительное заявление.

– Я не стану вмешиваться в твои дела, Колин. Обещаю.

– Я никогда в этом и не сомневался, – ответил он, улыбаясь ее горячности.

– Ты не изменил своих намерений, правда? Тебе все еще нужно пять лет, для того чтобы,.. – она не договорила.