Книга Нездешний - Дэвид Геммел

Стоило посмотреть, как вознегодовал Дурмаст.

— Ишь ты — и не глядят даже!

— Ну и хорошо, — сказала Даниаль. — Ведь не хочется же тебе сразиться с ними?

— Это воины Братства, посланные за доспехами. Они умеют читать мысли и знают, что доспехи у нас.

— Почему же они тогда их не взяли?

Дурмаст спешился, сел на камень и уставился на далекий уже Рабоас.

— Нельзя задерживаться, — позвала Даниаль. — Нездешний рискует жизнью, чтобы мы могли выиграть время.

— Они знали, — сказал Дурмаст.

— Что знали?

— О чем я думаю.

— Я тебя не понимаю.

— Ты знаешь, какой я, Даниаль... каким я был. Нет во мне настоящей силы, хотя мускулы у меня будь здоров. Я подлец и всегда был подлецом. Забирай доспехи и уезжай.

— А ты?

— Двинусь на восток — может, и до Венгрии доеду. Говорят, Опаловые горы очень хороши зимой.

— Одна я их не довезу.

— Ты что, не понимаешь? Я бы все равно предал тебя, Даниаль, и увез доспехи. Они стоят целое состояние.

— Но ты дал слово.

— Мое слово — что на ветру полова.

— Ты хочешь вернуться, чтобы помочь Нездешнему.

— Разве я похож на дурака? — засмеялся Дурмаст. — На такое только полоумный способен. Езжай, да поскорее, пока я не передумал.

...Все последующие дни Даниаль надеялась увидеть позади Нездешнего. Она не могла смириться с мыслью о том, что он умер. Он сильный, он стойкий, никто не может его победить. Она помнила, как он сражался в лесу, одинокий, омытый красным заревом заката. И одержал победу. Он побеждал всегда — не может он погибнуть.

Даниаль вернулась к настоящему и смигнула набежавшие на глаза слезы. Тропа была узкой, сумерки сгущались. Останавливаться не хотелось, но лошади устали. Пора дать им отдых. Она осмотрела подлесок справа от себя: тени не было видно. Быть может, ее преследовал голодный медведь — или воображение сыграло с ней шутку.

Она ехала, пока не услышала журчание воды, а тогда остановилась на ночлег около мелкого ручья, решившись не спать всю ночь и не выпускать из рук меча.

Она проснулась на рассвете и быстро вымылась в ледяной воде, прогнав сон. Потом подтянула подпругу и села верхом. Дурмаст велел ей держать на юго-восток, пока не доберется до реки. Там будет паром — а после переправы надо ехать прямо на юг, к Дельнохскому перевалу.

В лесу было тихо и душно.

Впереди внезапно показались четверо надиров, и Даниаль с бьющимся сердцем натянула поводья. У надиров были луки, один вез поперек седла убитую антилопу.

— Дай дорогу, — сказал тот, что ехал впереди. Даниаль посторонилась, и они проехали мимо. Ночью она развела костер и уснула. Проснувшись заполночь, она увидела у костра громадную фигуру, подкладывающую ветки в огонь. Как можно тише Даниаль достала кинжал и откинула одеяло. Человек сидел к ней спиной, голая кожа поблескивала при луне — он был очень велик, больше даже, чем Дурмаст. Даниаль поднялась на ноги. Он обернулся...

И она увидела перед собой одинокий страшный глаз, щель вместо носа и клыкастую прорезь рта.

— Трух, — проворчал Кай, похлопав себя по груди. — Трух.

У Даниаль подкосились ноги, но она перевела дыхание и двинулась к нему, держа перед собой нож.

— Уйди прочь, — сказала она.

Кай стал чертить что-то на земле когтем указательного пальца. Даниаль, уже напрягшись для прыжка, разглядела, что он нарисовал человечка с маленьким арбалетом.

— Нездешний? Ты знаешь Нездешнего?

— Трух, — закивал Кай, потом указал на нее и произнес: — Аниал.

— Да, да, я Даниаль. Значит, Нездешний жив?

— Трух. — Кай сжал руку в кулак и ударил себя воображаемым кинжалом в плечо и в бедро.

— Он тяжело ранен? Это ты хочешь сказать?

Чудовище смотрело на нее, не отвечая.

— Воины Братства — они нашли его? Высокие люди в черных доспехах.

— Убил, — сказал Кай, изображая, будто рубит мечом или топором.

Даниаль, убрав нож, села рядом с ним и тронула его за руку.

— Послушай меня. Человек, который убил их, — он жив?

— Убит.

Даниаль закрыла глаза.

Всего несколько месяцев назад она танцевала перед королем. Несколько недель назад влюбилась в того, кто убил этого короля. Теперь она сидит в лесу наедине с бессловесным чудовищем. Как все нелепо! Она рассмеялась.

Кай видел, как ее смех перешел в рыдания и слезы потекли по щекам. “Какая красивая”, думал он. Как та надирка, за которой он следил. Такая маленькая, хрупкая, и косточки, как у птички.

Когда-то Кай очень хотел подружиться с таким вот хрупким существом. Однажды он похитил девушку, которая полоскала белье у ручья, и унес ее в горы, где заранее припас разные ягоды, плоды и красивые камешки. Но, добравшись до места, он увидел, что девушка не дышит — он переломал ей все ребра, пока нес. Даже его целебная сила не смогла спасти ее.

Больше он их не трогал.

Шестьсот человек, тянущих баллисту, установили ее шагах в пятидесяти от ворот. Показались шесть телег, влекомых волами, и вагрийцы засуетились вокруг них. Позади баллисты поставили ворот.

Карнак подозвал к себе Дундаса, Йоната и еще нескольких офицеров. — Отведите людей в замок, оставив на стене самое малое число, — приказал он.

Солдаты хлынули в ворота замка, занимая позиции на его стенах.

Карнак достал из кошеля у пояса сладкую овсяную лепешку, отломил кусочек и стал задумчиво жевать.

Несколько вагрийцев сдвинули тяжелый камень к заду телеги и обвязали его веревками. Четверо солдат, вращая ворот, зарядили им баллисту. Офицер поднял руку, и рычаг машины вылетел вперед.

Карнак смотрел, как глыба летит по воздуху, как она приближается, увеличиваясь на глазах. Вот она с грохотом ударила в стену около башни. Обломки посыпались градом, зубцы стены обрушились.

Карнак доел лепешку и поднялся на парапет.

— Целься сюда, сукины дети! — проревел он и медленно спустился с башни на стену.

— Слезайте отсюда, ребята. Пошли в замок!

Футах в тридцати от него обрушился второй кусок стены, и обломки засвистели у него над головой. Двое человек рухнули вниз и разбились о камни двора.

Карнак с ругательством сбежал по лестнице к ним. Оба были мертвы.

Каменный снаряд попал в башню, отскочил от нее и упал на крышу лазарета. Балки затрещали, но выдержали. Башня пережила еще два попадания. На третьем она обвалилась и рухнула за воротами грудой обломков. В лазарете Эврис зашивал живот молодому солдату. Парню повезло: меч не задел никаких важных органов, и оставалось опасаться только гангрены.