Книга Династии, кланы и семьи в России. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

Подражали хозяину. В самые трудные послевоенные годы Сталин распорядился построить ему новые резиденции для отдыха — под Сухуми, возле Нового Афона, на Валдае и на озере Рица. Не смущало, что страна разрушена, голодает и эти бюджетные деньги можно было использовать на строительство больниц или школ.

Светлана Аллилуева писала об отце:

«Не знал ни счета современным деньгам, ни вообще сколько что стоит. Денег он сам не тратил, их некуда и не на что было тратить. Его быт, дачи, дома, прислуга, питание, одежда — все это оплачивалось государством, для чего существовало специальное управление в системе МГБ, а там своя бухгалтерия, и неизвестно, сколько они тратили… Он и сам это не знал. Иногда набрасывался на своих комендантов и генералов из охраны, на Власика с бранью: «Дармоеды! Наживаетесь здесь, знаю я, сколько денег у вас сквозь сито протекает!»

Зная, что челядь в генеральских мундирах постоянно мухлюет, вождь пугал Власика и его подручных:

— Спросите англичан, американцев. Им никогда не удавалось меня обмануть, а ведь среди них были серьезные противники. А вы беретесь меня одурачить!

Что не помешало Сталину в сентябре 1947 года подписать огромную смету финансирования строительства своей новой дачи на озере Рица.

Сталин раздражался, что строительство и ремонт резиденций идут медленно. Генерал Власик записал в дневнике, как в сентябре 1948 года, отправляясь на отдых в Крым, вождь его распекал: почему только летом занялись ремонтом госдачи № 5 (бывший дворец Юсупова), почему на госдаче № 2 (бывший дворец Воронцова) в бассейне нет морской воды…

Но Сталин снял Власика с должности и велел его посадить по другой причине: бывшего начальника охраны вождя обвинили в том, что в его окружении были американские шпионы, которым он раскрыл систему сталинской охраны.

Вожди и себя не обижали, и с пониманием относились к мелким слабостям свиты.

Щелоков привел на прием к генсеку Брежневу всю коллегию МВД. Леонид Ильич протянул руку Щелокову, расцеловался со своим зятем — первым заместителем министра Юрием Чурбановым, спросил:

— Ну, как дела? С чем пришли? Рассказывайте.

Щелоков доложил:

— Леонид Ильич, мы хотели бы вам доложить, как у нас организована работа, как обстоит дело с преступностью и как мы вам благодарны за ваше внимание, за то, что вы нашли время принять нас! Но сначала мы хотели бы преподнести вам сувенир.

Хозяйственное управление министерства приобрело охотничье ружье с инкрустациями — подарок генеральному. Министр положил на стол деревянный чехол, в котором на бархатной подкладке лежало ружье. У Брежнева, по словам начальника уголовного розыска страны Игоря Карпеца, заблестели глаза. Он сказал:

— Давай!

Все остальное время он рассматривал ружье. Щелоков заговорил было о работе министерства, но генеральный секретарь слушал невнимательно и ни о чем не спросил.

Коррупция принимает широчайший характер, когда жизнь человека зависит от воли чиновников. Сегодня размер тогдашних взяток кажется смехотворным, так ведь и уровень жизни был иным.

Министр культуры Екатерина Алексеевна Фурцева, по словам певицы Галины Павловны Вишневской, охотно принимала подношения от артистов:

«Предпочитала брать валютой, что могу засвидетельствовать сама: в Париже, во время гастролей Большого театра в 1969 году, положила ей в руку четыреста долларов — весь мой гонорар за сорок дней гастролей, так как получала, как и все артисты театра, десять долларов в день. Просто дала ей взятку, чтобы выпускали меня за границу по моим же контрактам (а то ведь бывало и так: контракт мой, а едет по нему другая певица). Я от волнения вся испариной покрылась, но она спокойно, привычно взяла и сказала:

— Спасибо…»

Начальник московского управления госбезопасности Виктор Иванович Алидин вспоминал, что по делу о коррупции проходил министр рыбного хозяйства Александр Акимович Ишков, кандидат в члены ЦК, депутат Верховного Совета СССР.

Генерал Алидин доложил председателю КГБ Андропову: по материалам следствия выходит, что рыбный министр набрал взяток на двадцать три тысячи рублей. Андропов, подумав, сказал:

— Хорошо, я доложу Леониду Ильичу, но знаю, что для него это будет тяжелым известием.

Через некоторое время Андропов позвонил Алидину и сказал, что материалы на Ишкова доложил генеральному секретарю:

— Но Брежнев считает, что поскольку министр — кандидат в члены ЦК, то до съезда вопрос о нем решаться не будет. Неудобно получится. Словом, Леонид Ильич посоветовал мне его вызвать и поговорить.

Вскоре Андропов вновь соединился с Алидиным. Ишков признал, что брал деньги, но считал их подарками. Министр заявил о готовности всю сумму внести в доход государства, что и сделал.

— Мало он внес, Юрий Владимирович, — сказал Алидин. — Следствием установлено, что за ним еще взяток на сумму в двадцать девять тысяч рублей.

Не возражая, Ишков внес и эту сумму. В феврале 1979 года его отправили на пенсию. Но он оставался кандидатом в члены ЦК и депутатом и после смерти был с почетом похоронен на Новодевичьем кладбище.

В первых числах января 1981 года в Завидово шла работа над отчетным докладом ЦК XXVI съезду КПСС. За длинным столом устроилась обычная бригада — помощники генсека, сотрудники отделов ЦК, доверенные журналисты. Проект доклада читали вслух. Сам Брежнев в шерстяном полуспортивном костюме устроился с края. Перед ним лежал текст, отпечатанный на специальной мелованной бумаге крупным шрифтом.

В проекте доклада упоминалась коррупция в здравоохранении. Брежнев недоверчиво переспросил:

— Неужели это правда? Неужели до этого докатились?

Присутствующие подтвердили, что дело обстоит именно так. Помощник по международным делам Андрей Михайлович Александров-Агентов добавил:

— Знаете, Леонид Ильич, даже в нашей больнице для начальства, в ЦКБ, есть твердо установленная такса — сколько за какую операцию давать «на лапу».

Брежнев удивленно покачал головой. В окончательный текст этот пассаж не вошел. Вычеркнули. Леонид Ильич не хотел разговоров на сей счет: зачем огорчать людей? Борьбу с коррупцией затевали в исключительных случаях.

Офицеров КГБ первыми секретарями ЦК республик и первыми секретарями обкомов не делали. Генерала госбезопасности Гейдара Алиевича Алиева поставили во главе Азербайджана, потому что невероятно распространившаяся в республике коррупция угрожала столь высоко ценимой стабильности.

«На встречах люди говорили мне о взяточничестве высших чиновников, — вспоминал присланный из Москвы второй секретарь ЦК компартии Азербайджана. — Как реагировать? У нас, секретарей ЦК, зарплаты одинаковые. У меня детей двое, у них по пять-шесть, а размах жизни куда богаче. Видно было, кто из какого кармана какие деньги доставал, какие машины заводил».

Гейдар Алиев провел массовую чистку кадров, снял с работы около двух тысяч чиновников. Часть из них была арестована. «Борьба с коррупцией, — вспоминал один из бакинских партработников, — придала на какое-то время утраченную моральную привлекательность начинавшей хиреть партийной власти».