Книга Мальчик, которого растили, как собаку. И другие истории из блокнота детского психиатра - Майя Салавиц

Что еще мы можем сделать, чтобы защитить детей от травмы, заброшенности и жестокого обращения? И как мы можем лучше всего помочь детям, попавшим в беду? Во-первых, мы должны осознать, что наши современные теоретические и практические подходы не ставят на первое место отношения людей и наши системы, созданные, чтобы помогать детям, не работают. Нам следует понять, что многие решения, которые недавно принимались для устранения социальных проблем, неэффективны, а со временем могут даже обострить проблемы. Нам необходимо понять, что именно необходимо сделать в этой области, и затем работать, чтобы искать лучшие пути и наиболее разумные практики для современного мира.

Лучше всего начать эти изменения с поддержки молодых родителей и их новорожденных детей. Как мы видели, для нормального развития младенцу необходимо внимание и преданная любовь одного или двух постоянно заботящихся людей, и эти постоянно заботящиеся люди, тоже — как это было всегда — нуждаются в ежедневной поддержке родственной общины. Еще относительно недавно люди не жили так, чтобы женщина постоянно находилась одна со своим младенцем, пока ее партнер проводит весь день в офисе. Как мужчины, так и женщины много работали, чтобы обеспечить свою жизнь, но женщина работала, имея возможность, чтобы ее маленькие дети были неподалеку от нее, а старшие мальчики часто сопровождали мужчину и учились у него. Перегруженная и усталая мать могла передать своего младенца тете, сестре или бабушке. В среднем раньше было четыре юных и взрослых человека на одного малыша. Сегодня мы считаем прекрасным, если в центре дневной заботы (вроде садика) один заботящийся человек приходится на пять детей.

Как сказала приматолог и теоретик-эволюционист Сара Блэффер Хрди в интервью журналу «New Scientist»: «Политики воображают, что нуклеарные семьи олицетворяют „золотой век“ периода человеческой семьи, но для детей неестественно, чтобы за ними присматривали только их матери и отцы. Дети исторически привыкли, что их растит их социальный мир, это то милосердное для ребенка место, где и сам он учится действовать с уважением к окружающим». Книга Хрди «Материнская природа: материнские инстинкты и как они сформировали человеческий вид» («Mother Nature: Maternal Instincts and How They Shape the Human Species») подчеркивает важность разветвленной семьи, которую она называет «аллородители» (alloparents). Она отмечает: «Для детей с риском заброшенности, просто удивительно, как может изменить ситуацию в семье вмешательство, скажем, бабушки». Мы это видели на многих примерах в данной книге.

И далее, исторически, когда люди развивались, у младенцев не было отдельной комнаты — у них не было даже своей кровати. Обычно они находились неподалеку от кого-то из взрослых, старшего брата или сестры и их часто брали на руки. Многие проблемы со сном у детей, с их криком и плачем сегодня как раз связаны с тем фактом, что младенец остается один. На протяжении всей истории человеческого рода, если ребенок оставался долго один и вне видимости взрослых, это была для него смертельная опасность. Не удивительно, что и сейчас, оставшись в одиночестве, младенец испытывает сильнейший стресс. Что на самом деле удивительно (и отражает способность человеческого мозга к приспособлению), как быстро многие привыкают к этому. И младенцы в конце концов могли бы приспособиться, и их стрессовые системы не так легко выходили бы из строя, но эволюция работает вечность, а не то время, которое предпочли бы родители.

Мы должны давать людям знания о нуждах младенцев и изобретать лучшие пути, как донести до них эти знания. Нам необходимо иметь специальное общество для обучения грамотному уходу за младенцами и маленькими детьми, где каждый человек, который имеет детей или работает с детьми, мог бы узнать, что его интересует. Например, если ребенок не плачет (как было с Коннором), это такая же причина для тревоги, как если он плачет слишком много. Если человек знает, каким должно быть поведение, соответствующее биологическому возрасту ребенка, он сможет вовремя заметить отклонения и при необходимости сразу же обратиться за помощью.

Далее мы должны призвать к немедленному прекращению огня в «войнах мам»[1]и понять, что все выигрывают, когда у молодых родителей есть возможность проводить больше времени со своими детьми и когда у них есть поддержка общины и доступ к квалифицированной помощи. Как говорит Хрди: «Мы включены в контекст, где матери имеют гораздо больше социальной поддержки. Младенцы должны быть в таком социальном окружении, чтобы полностью развивать свой человеческий потенциал».

Многие европейские страны — особенно скандинавские — смогли организовать как высокопродуктивную экономику, так и обеспечить высококвалифицированную заботу о детях и оплаченные семейные отпуска. Нет причин, чтобы мы не могли развивать такую же социальную политику у себя.

Чтобы создать правильное с биологической точки зрения отношение к здоровью и социальному самосознанию детей, окружение, родители также могут делать простые вещи, например ограничивать доступ к СМИ и другим информационным каналам — скажем, на то время, когда семья собирается на завтрак, обед или ужин, все телефоны, телевизоры и компьютеры можно отключать. Кроме того, родители должны моделировать поведение детей своим примером, подчеркивая важность эмпатии и доброжелательности во взаимодействиях с людьми, будь то родственники, соседи, продавцы или другие люди, которых они встречают в течение дня.

Школы, конечно, тоже должны измениться. Наша образовательная система сфокусировалась почти исключительно на когнитивном развитии и почти полностью игнорирует эмоциональные и физические нужды детей. Всего два десятилетия назад в начальной школе были довольно продолжительные перерывы на еду и отдых, и несколько дней в неделю были обязательные занятия в гимнастическом зале. Домашние задания редко занимали больше одного часа, и после этого дети знали, что они могут играть, встречаться с друзьями и жить своей интересной для них жизнью. Большие по объему задания, требующие родительской помощи, возникали только несколько раз в год.

Все эти правила учитывали физиологические особенности детей, особенно мальчиков, которые взрослеют гораздо медленнее, чем девочки. Сейчас школы, конечно, знают, что детям необходимы хотя бы короткие перерывы, что им нужно побегать, поиграть, учиться взаимодействовать с другими детьми. Девятилетний племянник моего соавтора Марии однажды сказал маме, что он ничего не знает о своих приятелях. Его школьный день так расписан, что у него не хватает времени, чтобы успеть реально с кем-то подружиться. Ни разу не было достаточно большого перерыва. Это нездоровая ситуация. В погоне за тем, чтобы наши дети жили в таком же богатом окружении, как дети соседей, мы на самом деле эмоционально обедняем их. Мозг ребенка больше, чем в правильных словах, уроках и организованной активности, нуждается в любви, дружбе и возможности свободно играть и мечтать. Знай они об этом, родители могли бы более успешно сопротивляться социальному давлению и в меньшей степени бездумно подчиняться школьным установкам. Вдобавок наша образовательная система и неуважительное отношение общества к человеческим отношениям подрывают развитие эмпатии. Как язык, так и эмпатия — это особые признаки человеческого вида, которые помогают определить, что такое человеческое существо. Но так же, как языку, эмпатии необходимо учиться. Обычно мы успеваем и то и другое в раннем детстве, но, как показывают истории Коннора и Леона, развитие эмпатии и далее способности к общению, которая основывается на этом качестве, требует главного — влияния окружения. Хотя, в принципе, детей редко оставляют без присмотра на длительные периоды времени, как произошло с этими двумя мальчиками, очень многие маленькие дети проводят все больше и больше времени в крайне структурированном и как бы «военизированном» окружении. В результате у них остается мало времени, чтобы успеть подружиться и получить регулярную практику общения, необходимую, чтобы научиться проявлять сочувствие и заботу друг к другу. Еще хуже то, что время, проведенное с родителями, часто тоже бывает очень ограничено, остаются только часы на домашнюю работу или, как вариант — на телевизор, компьютер и видеоигры.