Книга Феодал. Разбойник - Александр Логинов

– Нет! – Андрей успел остановить татарина, собравшегося голыми руками свернуть башку придурку, осмелившемуся поднять руку на его господина. – Не здесь! И чисто.

Мало кто понял, что выкрикнул этот кяфир своему товарищу, разве что мог Ванька, но тот забился в толпу, вжав голову в плечи, и испуганно зыркал по сторонам.

Татарин кивнул, давая понять, что понял Андрея, и нырнул в толпу, растворившись в ней. А вельможа чинно прошествовал по улице, в сопровождении своей свиты, состоящей из нескольких невольников-охранников. Молодого парня увели, вместе с несколькими, такими же юными невольниками с симпатичными мордашками.

Толстый халат погасил удар плети, но чувство поруганной чести – ничто по сравнению с болью. Андрей оправился, наорав со злости на объявившегося Ваньку. Андрей потом, не торгуясь, предложил хозяину невольников столько золота, что тот без всякого аукциона согласился продать рабов. Еще бы, при дворе шехрияра[94]осман такую цену платят за отменных рабов, а тут всякий сброд.

Работорговец настолько обрадовался, что сам заплатил за Андрея пошлину. Князю выдали документ на обладание рабами, а самих рабов поместили в отдельный загон. Будет покидать город – невольников вернут, а пока будь любезен заплати за их содержание. Да за такие деньги рабов должны кормить разносолами, а не пасте[95], сваренной на воде!

Старика Андрей собрался отпустить на волю, но выяснилось, что делается это иначе, чем на Руси. Пришлось опять тащиться к базарному чиновнику, делать запись в книге учета и платить пошлину. Небольшие сомнения, того возникли в правоспособности Андрея совершать подобный акт, все-таки он действовал от имени Луки, выступающего хозяином купленных невольников, но парочка турецких дукатов, преподнесенных со всем почтением, подтвердили правомочность Андрея.

Возвращался он с базара в дурном настроении. Старик плелся позади с понурым видом, Ванька, предупрежденный о молчании, об инциденте на базаре молчал всю дорогу. В Булате Андрей абсолютно уверен, татарин не проговориться а вот грек… Пришлось припугнуть. И Андрей не знал, что сильней подействовало на набожного грека, то ли угроза смерти, то ли ее разновидность. Андрей без задней мысли, пригрозил утопить его, если он хоть слово, хоть полслова молвит о княжеском позоре. Угроза подействовала.

Совсем случайно князь обратил внимание на стайку детей, дравшуюся за брошенный им надсмотрщиком каравай грубого хлеба. Андрей остановился, с интересом рассматривая ребят. Мальцы совсем. Лет семь-десять. От силы – двенадцать.

– Почем мальцы? – поинтересовался Андрей у надсмотрщика.

Ванька стоял, задумавшись, пропустив вопрос господина мимо ушей. Пришлось отвесить тумака, чтоб ворон не считал.

– Это к хозяину, – неожиданно по-русски ответил громила-надсмотрщик.

Андрей обратил внимание на отсутствие у него нательного креста. Значит, обасурманился паршивец.

– Так позови его! – велел князь, презрительно кривя губы.

Хозяин оказался под стать своему рабу или слуге. Ничего тюркского на его лице не наблюдалось, разве что чалма, венчавшая сытую, холеную рожу. Короткие ножки, обутые в красные сапожки, шаровары из дорогой материи, дорогой просторный халат, под полами которого работорговец пытался спрятать раздутое пузо. Персты рабовладельца унизаны перстнями с недешевыми каменьями. В общем, противный, мерзкий тип.

– Что ему надо? – спросил он своего ренегата по-франкски. Андрей без труда понял вопрос и ответил на его наречии, зря, что ли учил язык.

– Почем мальцы?

– Не продаются! – резко ответил работорговец.

– Как так? – удивился Андрей.

– Я повезу их самому султану, да продлит аллах его дни, – снизошел он до объяснений.

– Самому султану? – вновь удивился Андрей. – Зачем ему дети?

– Ты что, совсем полоумный? – вскипел торговец. – Продам в новое войско.

– В янычары продаст, – подсказал Ванька.

– Продай! – неожиданно для себя предложил Андрей.

– Сколько?

– Сколько скажешь. Плачу золотом.

– Сколько мальчишек хочешь купить? – уточнил торговец.

– Всех, – решился князь. – И этих тоже, – он указал на прилично одетых мальчишек, свободно прогуливающихся по отделенному от основной массы ребят загону.

– Эти не продаются, – помотал головой работорговец, помогая себе жестами.

Андрей давно уже понял, кто стоит перед ним. Такой же ренегат-генуэзец, как и его надсмотрщик. Воистину падаль сбивается в стаи.

– Чего так? Плачу золотом! – продолжал настаивать Андрей.

– Э-эээ… Этих я продам в султанский гарем, – торговец охотно объяснил причину отказа.

– Мальчишек? В гарем? – рассмеялся князь.

– Ты, видно, издалека приехал? – вопросом на вопрос ответил ренегат.

– У шехрияр два гарема, – вновь пришел на помощь Ванька. – Женский, а в другом – мальчики.

– Тьфу ты, – Андрей в сердцах чуть не сплюнул.

Слава богу, сдержался, не то попал бы в историю.

– Дам столько золота, сколько скажешь, – князь упрямствовал в своем решении.

Не потому, что ему нужны эти мальчишки, а из-за вредности. Пусть султан, или как его там, шехрияр, что ли, с Дунькой Кулаковой проводит долгие вечера. Но мальцов на потеху извращенцу он не отдаст – перекупит.

Пацанов отправили в тот же загон, куда поместили невольников Андрея. Сам князь отправился в каструм, утомленный событиями дня. Да и есть хотелось очень. И Третьяк вот-вот должен появиться.

Парень уже дожидался Андрея, и как появился государь, сразу стал докладывать:

– Фрегат уже вытащили кормой на берег. Гришаню-стрельца стража увела, а более не было никого на кораблике. У наших все нормально, только мяса да воды надо, зверье жрет немерено.

Вот ведь незадача. Он совсем забыл про зоопарк на борту навы, а воевода тоже хорош – тоже не вспомнил. Пришлось отправлять Третьяка на рынок закупать мясо. Все ближники уже собрались в каструме, только Булат отсутствовал.

Думу думали долго. Спорили до хрипоты, бороды, конечно, не трепали, но дело к тому шло. Андрей не вмешивался, пускай пар выпустят. Люди вообще, а его особенно, очень эмоциональны. Если гневаются, то гром и молнии мечут, а если радуются, то вся деревня гуляет.

Вариантов было два: или ждать, или идти выручать товарищей. Воевода стоял за немедленный штурм резиденции эмира. Кузьма, как наиболее рассудительный, предлагал обождать. Урману лишь бы подраться, потому он горячо поддержал Луку. Дитрих Кабан и Шателен отмалчивались, но по рожам видно, что и они готовы рискнуть – еще бы, мечта любого рыцаря сразиться с сарацинами. А тут еще благое дело – выручить товарищей. Оба рыцаря души заложат, но не упустят такой возможности. Единственно, что их останавливало – невыразительное лицо их государя. Это смущало рыцарей, заставляя воздерживаться от обсуждения. Немцы заключили пари – подерется Кузьма с воеводой или нет. Не подрались. Шателен сильно расстроился, проиграв перья от своего султана на бацинете.