Книга Ола и Отто. Столица - Александра Руда

Представляю себе мощность заклинания, которое они активируют, чтобы очистить манипуляционную. Я с интересом склонилась над артефактом, в котором хранилось это заклятие, а некромант отошел к окну. Убедившись, что создать такой артефакт мне не по зубам, я перестала отвлекаться на пустяки и тянуть время и тоже подошла к окну.

На улице садилось солнце. Ого, прилично я проспала — почти весь день.

Ирга прислонился лбом к холодному стеклу. Кажется, он не решался начать разговор. Начала я, потому что еще чуть-чуть — и не выдержала бы острого желания прикоснуться к бывшему мужу.

— Когда ты получил магистерскую степень?

— На прошлой неделе. Научный совет рорриторского Университета наконец-то убедился, что у меня достаточно сил и опыта, чтобы соответствовать их высоким стандартам.

Мы еще чуть-чуть помолчали.

— Как там выставка мертвых собачек прошла?

— Мое творение получило гран-при, — равнодушно ответил некромант. — Тетя Отто счастлива. Сказала, осенью закажет у меня еще троих. Она похудела, кстати.

Я не позволила отвлечь себя от главного.

— Ты поговорить хотел, — напомнила я.

— Да… — Ирга решился и повернулся ко мне. В его голубых глазах была тоска, глубокая-глубокая, на грани отчаяния. — Ты можешь выслушать меня спокойно?

— Нет! — категорично заявила я. В манипуляционной тарелок не было, но зато имелись шкафы со стеклянными дверцами, за которыми стояли на полках ряды баночек и пузырьков со снадобьями и настойками.

— Хорошо, ты можешь выслушать меня молча, а только потом начать кричать?

— Попробую.

Я отошла от окна к кушетке и села, обхватив себя руками.

Ирга прислонился спиной к окну и глубоко вздохнул. А потом тряхнул головой привычным жестом, хотя челка ему не мешала, и сказал:

— Ола, два с половиной месяца назад я совершил самую большую ошибку в своей жизни. Я не хочу оправдываться, говорить, что меня доконало нервное напряжение и усталость на работе, хотя, конечно, и это сыграло свою роль. Я просто прошу тебя выслушать мои причины.

Я… Я всю свою жизнь мечтал об идеальной семье. Чтобы как на картинках, чтобы эта семья была крепостью и защитой для ее членов, чтобы вдвоем с любимой можно было пройти через любые испытания. Я плохо помню маму. Но я знал, что не хочу такой семьи, какая была у них с отцом. Я помню всю эту боль, которую мы пережили, когда она погибла. Я помню, как изменился отец и как он страдал. А его новая семья — она практически идеальна. Это та крепость, о которой можно только мечтать. Дети, тепло, уют, доверие… Счастье. Я тоже хотел такого! Хотел, чтобы у моих детей был такой же дом, в который хочется возвращаться, чтобы был отец, который защитит, мать, к которой можно прижаться и выплакаться.

А потом я полюбил тебя. Сначала мне просто было любопытно, потом, как-то постепенно, ты из мокрого котенка превратилась в девушку, которая интересует, а потом — в девушку, с которой хочется быть. Я женился на тебе потому, что очень, очень люблю тебя, но…

Люблю — отметила я. Не в прошедшем времени. Чтобы сидеть молча и спокойно, пришлось так сжать кулаки, что ногти вонзились в ладони до крови.

— Но, — продолжал Ирга, — все было не так. Ты вела себя не так, как Надин. Ты не встречала меня с работы с горячими пирожками, а выгоняла меня за ними к булочнику. Ты не утешала, если у меня что-то не получалось на работе, а выдвигала идеи, как это можно исправить или сделать по-другому. В моем представлении жена успешного мага, который делает карьеру, — это тихая, милая, спокойная женщина, а тебя… тебя опасалось даже мое начальство. Ты — совершенная противоположность той жене, о которой я мечтал!

Я слушала Иргу и все больше недоумевала. Неужели он все это хотел от меня? Это как же? Разве я давала повод хоть подумать, что я похожа на вот эту картинку в его голове?

— И… и ты не убирала вещи! Они валялись везде!

Вот, так и знала, что мы до этого дойдем. Неужели моя мама была права, когда утверждала «на неряхе никто не женится, а если женится — то сбежит»?

Я хотела было выступить в свою защиту, рассказать, что не в сложенных стопочкой рубашках и юбках счастье, но закусила губу. Пусть говорит. Потом сам разрешил мне кричать, вот и скажу, что думаю.

— Мне было хорошо, но… это было как-то не так! — Вся фигура Ирги выражала страдание.

Даже если бы я хотела что-нибудь сказать, то не смогла бы. Так что же это получается, ему было со мной хорошо, но не так, как в его мечтах? Ничего не понимаю. Если мне хорошо, то это хорошо.

— А потом приехал мой отец. Он хотел предложить нам переехать в Ринтаур, потому что там освободилась должность, подходящая моему опыту и устремлениям. Там, из-за близости Сумеречных гор, жилье дешевле, чем в Чистяково, и мы бы могли купить дом. И родить детей. Отец обещал, что Надин поможет за ними присмотреть. Но мы должны были принять решение вместе. А ты пропала. У нас была семейная встреча, а тебя на ней не было! И вестники не могли до тебя достучаться. И отец…

Все понятно, Рауль обработал уставшего и нервничающего сыночка. Представляю, какие мысли бродили в голове Ирги, когда вестники один за другим возвращались к нему, а он отправлял их обратно. При его постоянном страхе, что со мной обязательно случится что-то ужасное, вообще удивительно, как он этот «семейный» обед высидел, а не бросился меня искать.

— Потом мне из Управления магии пришла обычная сводка последних событий, и я узнал, что в гильдии артефактников проблемы. И я понял, что ты — там, пока я — здесь. И что все, что я делаю, вся эта моя работа до изнеможения, карьера, деньги — это все тебе не нужно. И я тебе не нужен, ты обходишься и без моей защиты, и без моей помощи, и чаше всего тебе даже в голову не приходит меня о ней попросить.

«Ты мне нужен, — хотелось закричать мне. — Ты! Не нужны мне деньги и звания и даже помощь! Мне нужен дом, в котором мы вместе будем валяться на кровати, смеяться или обниматься, гулять по улицам, болтать, твои теплые и надежные объятия, даже наши ссоры из-за разбросанных вещей нужны. Я хочу смотреть, как ты выходишь по утрам из ванной в одном полотенце, многообещающе улыбаясь, — вот для меня лучшая помощь в жизни!»

Но я только молча глотала невыносимо колючий воздух.

— И… — Ирга закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях, а потом едва слышно произнес: — И я вдруг сломался. Отец сказал — разве это семья? И я… понимаешь, я больше не мог выдержать эту разницу между тем, как я себе все представлял, и тем, как оно оказалось на самом деле. Глупо, да, я знал, на ком женюсь, но почему-то думал, что после свадьбы ты моментально изменишься, и дома будут горячие пирожки, и чисто, и дом будет той самой крепостью. Или что я изменюсь. Или что оно как-то само получится…

Мне нечего было ответить. Ирга не раз рассказывал мне о своем видении семьи, но моей виной было то, что я не воспринимала это всерьез. Пирожки, дети… Он же знал меня не первый год, и я думала — он понимает, что для меня утром встать с кровати — уже подвиг, и пирожки я не буду готовить никогда и ни за что. И я же ему сказала, что детей пока не хочу. Была уверена, что он это все понял. А он думал, что я изменюсь и пойму, как ему важны эти утренние пирожки, приготовленные именно мной, а не купленные в булочной.