Книга Избранник ада - Николай Норд

Вслед за этим на Зазеркалье жахнул удар грома невиданной мощи, от которого, казалось, должны были лопнуть в моих ушах перепонки, и оттуда в комнату, словно стальной плеткой, хлестнуло порывом морозящего ветра. Он едва не сбил меня с ног и загасил, стоящие на полу и теперь опрокинувшиеся свечи. А свеча, стоявшая на столе, упала на открытый коробок спичек, лежащий на чернильнице. Спички моментально вспыхнули, распространяя в квартире запах серы и паленой шерсти – это горели волосы лешего. В этот момент изображение в зеркале исчезло, оставив после себя черный провал.

Оглушенный и вмиг ослабевший, с гудящей, раскалывающейся головой, я кое-как, с невероятным трудом, в потемках добрался до кровати и свалился на нее, как подкошенный. Мертвый сон навалился на меня, как разъяренный медведь на промахнувшегося охотника, и я моментально заснул крепким, беспамятным сном.

…Проснулся я, когда часы показывали три часа дня. Значит, я спал половину суток. Комната представляла собой печальное зрелище полного погрома. Поваленные стулья, разбросанные на полу светильники и свечи, раскиданные листки бумаги, осколки битого стекла от плафона, лампочки и блюда с алфавитом.

Вольт Дьявола был раздавлен, на его сплющенной фигурке, на месте пупка, блестела кровинка, я тронул ее пальцем и сам порезался – это оказался осколочек от красного плафона с потолочной люстры. Зеркало в шифоньере пересекала наискось и зигзагообразно, как миниатюрная молния, трещина.

Чувствовал я себя отвратительно: голова моя была тяжелой, словно ее, вместо мозгов, забили свинцом, горло жгло, во рту было кисло, будто я наелся типографского шрифта журнала «Сибирские огни». Все тело ломило, как после проведенного вчера нелегкого боксерского поединка. Мучила, словно с тяжелого похмелья, жажда.

Я поднялся и заплетающейся походкой поплелся на кухню хлебнуть из бутылки холодненького «Боржоми». Когда открыл холодильник, то обнаружил его растаявшим – поддоны под морозильником были полны воды. Также оказались не работающими телевизор, радиоприемник, все лампочки в квартире. Проверил пробку в электрощитке – оказалась сгоревшей, заменил, но ничего не изменилось – все приборы, включенные в сеть, не функционировали, электролампы оказались испорченными.

Пришлось, первым делом, чтобы не пропали продукты, идти к знакомому-холодильщику, жившему через два дома на нашей улице. Холодильник он исправил – там, оказывается, сгорел предохранитель. Потом я сам выяснил, что и остальные приборы были целы, у всех них была одна беда – сгоревшие предохранители. После этого я еще несколько часов мотался по хозяйственным и радиомагазинам, подбирая подходящие предохранители и закупив дюжину лампочек. К сумеркам в электрохозяйстве я навел порядок. Не смог я только найти подмену разбитому плафону и заменить зеркало, за что мне потом пришлось выдумывать легенду перед родителями (впрочем, со временем, и эта проблема решилась).

Закончив все эти непредвиденные дела и поужинав, я, наконец, смог зайти в свою комнату, чтобы навести порядок и там.

Начал с уборки битого стекла, чтобы не порезаться в дальнейшем. И тут я увидел первую странность: осколки от разбитого красного плафона, непонятным образом сложились в алые цифры, словно выложенные капельками свежей крови: 666 – число Дьявола! Несомненно – напоминание из Ада. Значит, обо мне там не забыли! А ведь я целый день гнал от себя события прошлой ночи, стараясь о них не думать, благо, что заняться было чем.

Тогда я лихорадочно, среди разбросанных листков бумаги на полу, стал искать Договор, мне не терпелось увидеть подпись Люцифуга Рокофаля. Когда я его нашел, то вместо, подписи, увидел нечеткий отпечаток козлиного копыта. Я не понял, чей это отпечаток – ноги Люцифера или топтавшихся тут чертей? С другой стороны, договор лежал на столе, и никто на него не заскакивал.

Так подписан Договор или нет?..

Глава XX Выигрыш

…Моя жизнь вернулась в привычное, нормальное русло. Я прилежно учился, наверстывая упущенное, и имел все основания к концу семестра иметь достаточный запас знаний для успешной сдачи экзаменов, а, значит, и для получения стипендии. Я совершенно перестал думать о Софье, чтобы не распалять себя ненужными страстями. Теперь я полагал, что ни о чем не надо беспокоиться, скоро она станет и так моей, поскольку был совершенно уверен, что выигрыш машины в лотерею мне обеспечен. Я просто жил и спокойно ждал, когда состоится тираж, и я смогу круто поменять свою судьбу.

Тираж этот был Новогодний, праздничный, и должен был состояться 24 декабря, а 31 декабря в газете «Советская Россия» должны будут опубликованы его результаты. Ближе к этому сроку по афишам я узнал рабочее расписание Софьи. В тот предновогодний день у нее был единственный спектакль, заканчивавшийся в семь вечера.

Я к этому вечеру готовился заранее. Выпросил у одного знакомого парня, к которому недавно приезжал с подарками родственник из Австралии, бутылку настоящего шотландского виски «Белая лошадь». Достал, через тетушку моего друга Вовки, работавшую продавцом в «Гастрономе», «Советское шампанское» – полусладкое, а также присвоил себе коробку зефира в шоколаде – из подарочного новогоднего набора, выданного моей матери на заводе в канун Нового года. Кроме того, договорился с заведующей цветочным магазином, чтобы в предновогодний день мне оставили букетик свежих гвоздик в обмен на томик «Графа Монтекристо», который достался мне за двадцать кэгэ макулатуры в обменном пункте вторсырья. И это, разумеется, кроме самой предоплаты, внесенной мной за цветы тоже сразу же. В завершение всего, приобрел билет в оперный театр на последний в этом году спектакль с участием Софьи.

Распланировал я и само это тридцать первое число. До двенадцати дня – лекции в институте, благо, что наше учебное заведение в этот предпраздничный день рано заканчивало свою просветительскую работу. Потом покупаю газету с результатами тиража – выясняю, какую конкретно машину выиграл. Потом – баня, с минимумом холодного пива, потом привожу себя дома в порядок: облачаюсь в черный, праздничный велюровый костюм, югославского производства, белую, с рюшками, нейлоновую рубашку, повязываюсь алым галстуком-бабочкой. Затем, упакованный, не хуже того же Графа де Монтекристо – по крайней мере, так мне тогда казалось – беру с собой портфель с подарками и тиражной газетой и еду в цветочный магазин за гвоздиками. А оттуда, к пяти вечера, прибываю на спектакль в Оперный.

В каком бы я ряду ни сидел, я знал, что Софья заметит меня и сразу поймет, что я прибыл не просто так, а на щите. После спектакля, я пройду за кулисы, вручу ей цветы, и мы пойдем к ней домой праздновать Новый Год. До самого первого боя часов я не обмолвлюсь ни словом о своем выигрыше, пусть потомится ожиданием, потом, перед тем как чокнуться бокалами шампанского, я ей скажу ЧТО именно выиграл, потом, уже в постели, подробности того, как это было, разумеется, умолчав об участии в этом деле нечистой силы. Просто припишу все своей интуиции. Потом мы распишем свои планы на будущее. А потом… а потом просто заживем вместе, счастливо и долго. По крайней мере, лет двадцать…

…И вот, наступило долгожданное время «Ч» – 31 декабря. Внешне я сохранял полное спокойствие, ритм своей жизни не менял, но где-то в глубине души какой-то чертик подталкивал окружающее время вперед, подвигая меня к лицезрению результата, в положительном исходе которого у меня не было ни малейшего сомнения.