Книга Вторжение в рай - Алекс Ратерфорд

— Дочка…

В напряженном голосе Исан-Давлат слышалось неодобрение.

Бабур взял руки матери в свои ладони, пытаясь утешить ее, словно он был родителем, а она маленьким ребенком.

— Матушка, в чем дело?

— Ханзада — разве ты забыл свое обещание, Бабур? Ты обещал ее вызволить. Почему ты тратишь время на какие-то южные походы?

Наверное, даже ударь она его, ему не было бы больнее. Он вспыхнул, ощутив знакомую смесь стыда, разочарования и печали.

— Она всегда в моем сердце. Я помню данное слово. Но время еще не пришло. Чтобы бросить вызов Шейбани-хану, мне потребуется больше людей и больше денег. Их-то я и надеюсь раздобыть в этом походе. Но, клянусь тебе, как только смогу, я найду Ханзаду…

Наконец рыдания матери стихли, дрожь унялась. Бабур поцеловал ее макушку, а вот сам после этого долго еще не мог успокоиться.

В последовавшие недели он старался забыться, целиком погрузившись в приготовления к Индийской кампании. Ему предстояло пройти тем же путем, вдоль реки Кабул и через Хайберский перевал, которым столетие назад воспользовался Тимур. Короткое время, остававшееся до первых снегов, покрывающих луга и склоны белым ковром, когда становится трудно различить, где кончаются горы и уже начинается небо, было посвящено обучению войск: собственных бойцов и новых, откликнувшихся на его зов. Глядя на то, как выходцы из местных племен стреляют с седла или на всем скаку подхватывают с земли острием копья дыни и овечьи головы, он думал, что они совсем не плохи… Кто знает, с чем им придется столкнуться?

Вечерами Бабур не раз выслушивал рассказы странствующих купцов, привыкших приковывать к себе внимание доверчивых слушателей, вещая о диковинах Индостана. О страшных зверях, даже чудовищах, обитающих в джунглях, о баньяновых деревьях с извивающимися в воздухе корнями, способными схватить за горло и задушить неосторожного путника, о нагих аскетах-язычниках, именующихся йогами, что обитают в пещерах, покрывают лица золой и никогда не стригут ни волос, ни бороды. Он, конечно, считал, что по большей части это детские сказки… Но нужно быть готовым ко всему.

После шести дневных переходов, под ритмичный бой барабанов Бабур и его двухтысячное войско оказались на подступах к Хайберскому перевалу. На седьмой день, когда высоко стоявшее солнце полностью обесцветило все более и более пропекавшиеся им окрестности, ему показалось, будто впереди и чуть справа среди камней по склону низкого холма что-то движется. Он остановил колонну и всмотрелся.

— Что там? — спросил Бабури.

В этот миг со склона словно из-под чьих-то ног посыпался щебень.

— Не знаю. Я по всему пути разослал дозорных. Не могу понять, как тут можно устроить засаду: надо подняться и посмотреть.

Бабур соскочил с коня.

— Эй, держите луки наготове, прикройте нас, — бросил он стражам. — Остальные с нами!

Спустя несколько минут Бабур разочарованно озирал голую, каменистую вершину. Ничего. Кто бы тут ни был, человек или животное, он уже исчез… И тут с другой стороны раздался шум осыпающихся камней. Человек в коричневой тунике и мешковатых шароварах, спеша убраться подальше, съезжал прямо по щебню. Схватив лук, Бабур тщательно прицелился, и беглецу вдогонку со свистом полетела стрела. Тот вскрикнул и исчез среди нагромождения камней у подножия холма.

Прыгнув, Бабур съехал по тому же склону, а Бабури с телохранителями мгновенно последовали за ним. Оглядевшись, он увидел раненного им человека, пытавшегося бежать, огибая валуны. Стрела торчала у того из правой руки, пониже плеча. Рванув, что было мочи, Бабур догнал его, сбил, налетев с разбегу на камни — а тут подоспели и телохранители. Беглец был схвачен и связан. Эмир поднялся, отряхивая пыль с одежды.

— Ты кто?

— Пикхи, вождь гагиани, — прохрипел, тяжело дыша, пленник.

— Что здесь делаешь?

Глаза Пикхи, удлиненные, как у горного кота, вспыхнули, но потом он, видимо, понял, что лгать и запираться бесполезно.

— Следил за вашим продвижением к перевалу.

— А зачем?

— Племена пуштунов, контролирующие перевал, хорошо платят моим соплеменникам за сведения обо всех, идущих этим путем… ради грабежа. В прошлом году у нас был неурожай, мы едва пережили зиму. Мой народ никогда не был богат, но в этом году, если я не найду, чем поживиться, нам грозит голод.

— Я владыка, ведущий войско… а не купец с верблюжьим караваном.

— Перерезать ему глотку?

Бабури обнажил кинжал, готовый поступить с лазутчиком, как это принято.

— Не надо. У меня есть идея получше.

Бабур повернулся к Пикхи, который, судя по виду, приготовился к тому, чтобы встретить смерть достойно, как то подобает вождю.

— Ты ведь, надо думать, хорошо знаешь здешние горы и хочешь жить?

— Разумеется, и то, и другое верно. Не знай я местность, разве мне удалось бы так легко проскользнуть мимо твоих дозоров?

— В обмен на жизнь ты пошлешь гонцов к твоим союзникам у перевала и сообщишь, что я, Бабур из Кабула, иду через горы, и племя, дерзнувшее меня потревожить, будет уничтожено. Ты послужишь мне проводником, а при малейшем признаке тревоги — умрешь. Все ясно?

Решение пощадить Пикхи оказалось мудрым. За три долгих перехода он провел их по серым, зазубренным теснинам Хайберского перевала. Когда они спустились к глинобитным домам селения Джам, воздух уже стал теплее, а еще через три дня перед ними показался Инд. Бабур взирал на великую реку, столь полноводную из-за таяния снегов, что та едва не выходила из берегов.

Русло обозначало собой барьер между его миром и жаркими, таинственными землями Индостана.

— Так это, стало быть, и есть Инд?

Бабури подъехал к нему на коренастом мерине, который, желая пить, нетерпеливо тянулся головой к воде.

— Да.

Молодой правитель смотрел на кружащиеся, бурлящие воды, и его воодушевление поубавилось.

— Здесь нам не переправиться: большая часть животных и поклажи эту преграду не одолеет… а можно и всего лишиться. Ну-ка, пришли ко мне Пикхи. Я должен предоставить ему и его соплеменникам возможность кое-чем разжиться.

Спустя десять минут проводник, держа в руках бурую, войлочную шапку, предстал перед ним.

— Переправиться здесь мы не можем. Придется ждать, пока спадет паводок, или найти другое место, где животные смогут перебраться хотя бы вплавь.

Пикхи пожал плечами.

В этом году вода стоит на редкость высоко: возможно, ждать, пока она спадет, придется не одну неделю. А до той поры нигде не переправишься.

— А как насчет лодок? Или ты хочешь сказать, что здесь нет рыбаков?

— Были, повелитель, как не быть, но прознав о приближении твоего войска, попрыгали в свои лодки и уплыли.