Книга Между Сциллой и Харибдой. Последний выбор Цивилизации - Александр Никонов

Давайте попробуем поискать спасение в этом направлении…

Что нам подсказывает биология? В биологии известен так называемый эффект Болдуина. Джеймс Болдуин — американский психолог, которого, как и нас с вами, очень интересовал вопрос: а в какой степени связаны заложенные генами программы поведения с возможностью их генетической корректировки? Болдуин еще в конце XIX века заявил, что поведенческая корректировка может сказаться на генах. То есть то, чему научили, может закрепиться на генетическом уровне.

Не спешите бросать в парня тухлыми яйцами! Я понимаю, что вас так возмутило. «Благоприобретенные признаки не наследуются!» — эта формула сидит внутри каждого культурно воспитанного человека со школьной скамьи. И она правильна. Но не менее правильно и утверждение Болдуина.

Тезис, что приобретенный признак может наследоваться, впервые придумал биолог Ламарк. Он полагал, что изменчивость видов происходит следующим образом: если зверь будет упорно тренироваться и тянуть шею за верхними веточками, у него родятся дети с чуть более длинной шеей. Ламарк жил еще до эпохи дарвинизма и генетики, и ему эта ошибка простительна. А вот сталинскому любимцу академику Лысенко — нет. Однако мичуринец Лысенко тоже разделял данную точку зрения, полагая ее весьма марксистской. И преследуя со всем возможным чекизмом «проклятых вейсманистов-морганистов».

Ходит исторический анекдот, будто, узнав, что Лысенко всерьез разделяет точку зрения Ламарка, Лев Ландау (по другой версии Петр Капица) воскликнул:

— А как же вы тогда объясните рождение необрезанных евреев? И почему женщины все время рождаются девственницами?

Тем не менее эксперименты, доказывающие очевидную неправоту Ламарка, ставились: мышам поколение за поколением отрезались хвосты, но так и не дождались появления на свет бесхвостых мышек.

И как мы должны в этой связи реагировать на заявление господина Болдуина?

Вдумчиво!

Мы должны понять, каким образом благоприобретенный признак мог бы повлиять на наследственность. Такое возможно, если включить естественный отбор, а не просто кромсать хвосты и крайнюю плоть.

Классический пример, который обычно приводят, иллюстрируя эффект Болдуина, это пример с залезанием на дерево. В ареал пришел новый хищник. Какой-нибудь варан, например. И начал кушать местных обитателей. Скажем, козочек. Одна из козочек спаслась от варана, запрыгнув на дерево. Это не фантастика. Козочки весьма проворны, они легко лазают по горам, прыгают с уступа на уступ. И если ствол дерева не горизонтален, а расположен под углом и ветвист, отчего бы козочке на него не взлететь в панике?

Мы знаем, что в рамках, заданных генотипом, всегда есть фенотипическая вилка. То есть тот или иной признак можно натренировать, как культуристы накачивают мышцы. И всегда одни особи (более талантливые) будут лучше выполнять некие действия, а другие чуть хуже. Если хищники сожрали тех, что менее талантливы в запрыгивании на дерево, значит, включился естественный отбор, выбивающий одних и позволяющий выживать другим. Обучение козочками детенышей несвойственному от природы лазанию приводит к тому, что выживают лучшие лазальщики, передающие свои гены потомству.

В 1936 году украинский биолог Ефим Лукин опубликовал статью, доказывающую реальность эффекта Болдуина на основе наблюдаемых фактов. Так влияние обучения на наследственность было подтверждено в рамках дарвинизма.

У нашего вида этот отбор тоже шел. Когда-то, во времена совсем древние и дикие, самки заглядывались на тех самцов, которые обладали силой и примативностью, но потом, по мере социальной эволюции, больше шансов передать свои гены в будущее стало у тех, у кого меньше воняло изо рта, — хитрых, умных, благородных, умеющих зарабатывать и устраиваться в искусственной техносреде, построенной цивилизацией. А высокопримативные быстро заканчивали свою бурную жизнь в тюрьме, а также погибали в геройских подвигах во имя чего-либо…

В общем, всем хорош эффект Болдуина, одним плох — нету у нас времени на такого рода селекцию. Мы могли бы его использовать, но наш вид, похоже, доживает последние денечки на планете. И спасти его от вымирания может только культурный отбор. Что я имею в виду?

Политические учения и религиозная мифология — это надстройка, выстроенная культурой на инстинктивном базисе. Словесный рисунок. Рисунок можно менять, и он неоднократно менялся по мере социальной эволюции. Менялись идеологии, биологический базис оставался. Язычество сменилось христианством, проповедующим предельную кротость («возлюби врагов своих»), но это не помешало, как и прежде, убивать врагов внешних и внутренних. Эволюционировало и само христианство, разделившись на многочисленные толстые и тонкие ветви. Потом религия ушла в тень, уступив место светскому гуманизму. Это случилось в развитом мире, и это была эпоха, когда поколебалась сама биологическая база, на которой зиждились идеологии! Потому что в условиях урбанизации возникли коллапсирующие сообщества, поведение особей в которых разительно отличалось от поведения особей в любые прежние времена. Отличалось своей принципиальной неагрессивностью, низкой конфликтностью. И низкой рождаемостью. Мы это уже проходили.

И вот на базе такого угасающего, потерявшего от сытости свою алертность общества нам и надо городить мир будущего. Взяв за зерно кристаллизации правый верхний угол политического поля.

Задач две. Как стимулировать иммунологическую активность социального организма? Как поменять свинско-розовую психологию в головах западных граждан на гордую и орлиную, если, как нам говорят генетики, политические воззрения зависят от генов? Нужно поменять политический рисунок! Когда-то марксизма не было, а потом он овладел массами. Которые никогда «Капитал» не читали, но прекрасно реализовали в новом Учении свои генетические предрасположенности.

Большинство людей устроено так, что они верят авторитетам. Сказано, что теперь Земля вращается вокруг Солнца, значит, так тому и быть.

То есть те, кто придерживается правого либерализма, потому что так устроены, будут его естественным образом придерживаться и дальше. А у остальных просто будет иная картинка действительности. В пределах которой они могут колебаться, реализуя свои природные склонности. Наша цель не менять генетику (это задача завтрашнего дня), а всего лишь сместить центр тяжести общества вверх и вправо.

Для этого социальная эволюция должна оформить новую парадигму, человек — штука сложная, и жесткой заданности в таких тонких вещах, как мировоззренческие картинки, генетика не предполагает. Там всегда возможен люфт. Генетика определяет склонность, реакцию. А уж как она будет реализована, это задача воспитания и питания. Или, говоря церковным языком, окормления.

Корм должен быть в коня. Грубый религиозный «корм» телу современной цивилизации не подходит, он ее убивает. Сладкая быстроуглеводная розовая патока либерального левачества тоже приводит к сгниванию организма заживо. Поэтому, чтобы сбежать от политического диабета и самому не стать кормом серым волкам из Третьего мира, указанный организм должен активно двигаться.