Книга 419 - Уилл Фергюсон

— Где твое гостеприимство, сын?

— Стены высокие, но Лагос так и лезет, — вздохнул отец Уинстона. — Иногда с материка надувает сажи — так я пыль с цветов стираю. Представляете? К цветочкам с пыльной тряпкой!

Они перешли к земляной клумбе. Сложенные лепестки — белые, красные.

— Вот и все мое садоводство. Больше мне супруг не разрешает, — со смешком сказала мать Уинстона. — Розы, из Англии. Сейчас темно, а на солнце они светятся.

— Какие красивые, — сказала Лора.

— Я ухожу, — сказал Уинстон.

Она будто и не услышала. Поглядела на дом. Увит плющом. Красивые стены. Прочные. Колониальная постройка.

— И дом у вас прелестный.

Еще шажок, еще на пару дюймов ближе. «Мамочка, а можно, я?..»

Хозяйка от комплимента отмахнулась:

— Эта развалюха? Старый, весь рассохся, как муженек мой. Если б он так чинил дом, как в саду возится, мы бы уже во дворце жили!

Уинстон пытался закруглить беседу, но Лора не собиралась уходить. Может, попросить воды, посидеть, передохнуть. Впрочем, не потребовалось.

— Вы ели? — спросила хозяйка. — Голодная, небось?

— Немножко, — улыбнулась Лора. — Но мне бы не хотелось вас затруднять.

— Глупости какие! Заходите, покормим вас.

Лора обернулась к Уинстону:

— Принеси мою сумку, пожалуйста. — И, не успел он рявкнуть, проскользнула в дом.

— Нас шофер ждет!

— Заплати ему и отпусти, — велел отец. — У нас гости.

Большие кожаные кресла — можно сесть поудобнее. Пастельные английские пейзажи — есть чем любоваться. Парадные семейные портреты в рамочках. Студийные задники освещены, затянуты холстом — Лора вспомнила фотостудию в «Сирзе».

— Тут у нас гостиная, хотя точнее сказать — телевизионная.

Гигантский телевизор на подставке — Лора села напротив, мутно отразилась в экране.

— Высокой четкости, — пояснил отец Уинстона. — Плазма, пятьдесят четыре дюйма. «Сони». — Он так произнес — получилось почти «сонный». — Уинстон нам купил.

— Ну надо же.

Уинстон молча дулся рядом на диване, а его мать суетилась за стенкой, собирала гостье ужин на поднос.

— О да, — сказал отец Уинстона. — Из Америки заказал. Я с половиной кнопок так и не разобрался.

Уинстон пробубнил что-то насчет инструкции, скрестил руки на груди и продолжил безмолвствовать. Оглушительно.

Отец пропустил его замечание мимо ушей.

— Хотите выпить, мисс? «Моэт», «Реми Мартен»? «Гиннес» есть. В банках, конечно. И к нему яйца по-шотландски, хотите?

— Я столько летела — боюсь, алкоголь мне сейчас будет чересчур.

— Жена скоро чай принесет. Мариам! Наша гостья сейчас в обморок с голоду рухнет.

Та появилась с серебряным подносом — виноград, сыр кубиками, крекеры «Риц» веером, точно игральные карты. Налила Лоре «эрл грей», предложила к нему сгущенки.

— Спасибо вам огромное, — сказала Лора.

Но это был только первый залп. Блюда прибывали как на конвейере: салат с авокадо, холодная паста со сливочным соусом, оставшаяся с обеда, грибы в винном соусе, оставшиеся с ужина, резаные яблоки с миндалем, пирожные и коричные «улитки», даже обещанные яйца по-шотландски.

— Разогреть вам мясной пирог? Или почки с пюре? А хотите киш? Есть консервированные груши, португальские.

— У вас ведь свои в саду?

— Не такие сладкие, — объяснила Мариам. — В Нигерии груши крахмалистые.

— Нормальные в Нигерии груши, — сказал Уинстон.

Он наклонился, зачерпнул себе пасты на тарелку, цапнул яйцо по-шотландски. Угрюмость его потихоньку рассеивалась — ужин с родителями неизбежен, и Уинстон смирился. Ладно, не получит денег сегодня — завтра организует засаду, его ограбят на глазах у мисс Пурпур, он прикинется жертвой, может, обвинит ее в том, что это она и подстроила, арестом ей пригрозит.

Его мать снова закудахтала:

— Не понимаю, зачем Уинстон поехал за вами в таком виде. Африканский халат, шапка эта дурацкая. У него есть дорогие шелковые галстуки, нужно было надеть.

— Ну, — сказала Лора, — мне кажется, он неотразим.

Его мать просияла:

— Слыхал, сынок?

Уинстон промолчал. Дожевал яйцо.

Лампы в доме замигали; Уинстон повернулся к отцу, вздохнул:

— Включить генератор?

— Да НТЭС так целый день. Скоро перестанет.

Лампы опять мигнули.

— НТЭС — это Национальный трест энергосбыта, — пояснил Уинстон Лоре. Заговорил с ней впервые за всю трапезу. — Означает «Навсегда темно, электростанция сломалась».

— Не слушайте его, — посоветовал Маркус. — Он никого не уважает. У НТЭС дела пошли гораздо лучше. Полная реорганизация.

Уинстон фыркнул:

— Ага, теперь он называется ООО «Нигерийское правление подачи энергоснабжения». Что означает «Очень Обновленная Организация „Никаких перемен, поджигайте эти свечи“». И все равно его зовут НТЭС. НТЭС то, НТЭС сё.

— Уинстон, — сказал Маркус. — Не принижай наши государственные институты перед гостьей. У нее сложится дурное впечатление.

— Но ты сам на НТЭС вечно жалуешься! — возразил Уинстон.

— Не перед гостями же.

Лампы снова замигали.

— Ну так включать генератор или не включать?

— Засушливый сезон, — сказал отец. — Уровень воды упал. Не хватает гидроэнергии на электричество. Но НТЭС старается. Обычно свет отключают, только когда темно.

— То есть когда он нужен, — встрял Уинстон.

— Это из-за скачков напряжения, — продолжал его отец, не обращая на сына внимания. — Все эгоисты, все включают свет одновременно. А кое-кто и не выключает, хвастается! Поэтому у нас запасной генератор, дизельный.

И дом погрузился во тьму.

«Мисс Пурпур. В гостиной. Тьмой ночною».

Бестелесный голос — Мариам:

— Я схожу.

Лора сидела в темноте, ждала. Слушала, как сопит Уинстон. Потом грохот, фырчки — и включился свет. Уинстон смотрел на Лору в упор, не мигая.

— Доедайте и пойдем, — вполголоса велел он.

Она и бровью не повела.

Вернулась его мать — по пути к генератору она умудрилась сотворить чайник свежего чаю. Подлила Лоре.

— Вы, наверное, устали.

— Немножко. Еще в гостиницу не заезжала. Видите — до сих пор с багажом.

Ее сумка стояла на диване у Уинстона под локтем.

— У вас больше ничего нет? — спросила Мариам.