Книга Города Красной Ночи - Уильям Сьюард Берроуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как о смерти или о старости… – сказал Джон.
– Никогда не знаешь, когда это с тобой приключится… – сказал Одри, ощущая себя героем романа Фицджеральда. Солнце вышло из-за тучи и залило светом стены.
Консул придвинулся к ним и заговорил конфиденциальным тоном.
– Допустим… Допустим… вы сможете отработать дорогу домой… в Пирее стоит корабль, который не прочь нанять троих матросов. Опыт есть?
– Поднять стакселя! – взвыл Одри.
– Задраить люки! – завопил Джон.
– И просмолить палубу! – добавил Джерри.
– Отлично. – Консул написал что-то на листке бумаги и передал его Одри. – Найдите «Билли Селеста» и спросите капитана Норденхольца.
Мальчики вскакивают, сверкают рекламными белозубыми улыбками и скандируют хором:
– Спасибо, дорогой мистер Пирсон.
Мистер Пирсон упрямо смотрел в свой стол и молчал. Мальчики вышли.
Едва покинув кабинет, Одри уловил больничный запах, который ни с чем не спутаешь. Молодой человек в белом пальто болтал с медсестрой за конторкой. К двери подъехало заказанное такси.
Доктор Пирсон поднял трубку своего телефона:
– Да, это Доктор Пирсон… Да, несомненно. – Он вынул слайды и принялся их рассматривать. – Конечно, В-23… Первичный носитель, очевидно, Джерри… Активен? Как слиток плутония… тут, конечно, присутствует…ээ… деликатный и тонкий аспект различий в расовой или этнической чувствительности… возможно, но потребуются анализы… на основании сегодняшних данных я не могу делать такие выводы… да, теоретически возможно, конечно. С другой стороны, нельзя исключать и неконтролируемые мутации… уверен? Как я могу быть уверен? В конце концов, это даже не моя область.
Вторая половина дня, каюта на «Билли Селесте». Одри и мальчики только что нанялись на корабль.
Шкипер Норденхольц смотрит на имена.
– Ну, эээ… Джерри, Одри и Джон… Вы сделали правильный выбор. Вы совсем поправились?
– О да, капитан.
– Так точно, сэр!
– Доктор сказал, что наше выздоровление было просто замечательным.
– Хорошо. Мы отплываем менее, чем через час… Тунис, Гибралтар… через Лиссабон в Галифакс. Совершенно случайно мы пройдем мимо той точки возле Азоров, где в 1872 году нашли «Марию Селесту» – под всеми парусами, неповрежденную, без единого человека на борту. – Его зеленые глаза сверкнули иронией. Он слегка улыбнулся и добавил: – Эта тайна так и осталась нераскрытой.
– Шкипер, а может быть в этом и заключается главная тайна жизни, – нахально заявил Одри. – Вот она есть, а вот – ее нет.
Мы зовемся Ангелами-Разрушителями. Наша цель – тыл Йасс-Ваддаха, если у него вообще есть тыл. Мы ощущаем себя Бригадой Легкой Кавалерии {в битве при Балаклаве, произошедшей 25 октября 1854 в ходе Крымской войны, героическая атака Бригады легкой кавалерии на русские позиции спасла основные силы союзников. Подвиг этот прославлен в поэме Альфреда Теннисона, которая примерно столь же хрестоматийна для английских школ, как «Бородино» – для русских.. Все негодяи истории собрались в Йасс-Ваддахе, как на последнем рубеже: графиня де Гульпа, погребенная под тоннами серой шали, тяжелая и холодная, как рыба, графиня де Вайль, с горящими глазами, лицом, раскрасневшимся от пыточного экстаза, а также Уродливый Дух; Черный Аббат; и все члены Совета Избранных – со своими стражниками, фаворитами и камерами пыток. Как же нам разбить эту стену ледяного коварства?
По гелиографу мы получили сообщение из Ба’адана: в Йасс-Ваддахе с опережением графика закончено создание ядерной бомбы. Объявлен всеобщий сбор.
Мы все еще в 150 милях от Йасс-Ваддаха. Марш-бросок займет четыре дня. У нас нет этого времени.
Проснулся в бесшумном волчьем прыжке. Вот и река. Никаких признаков Йасс-Ваддаха. Я очутился либо выше, либо ниже по течению.
Выхожу на берег. На том берегу видны гниющие пристани и бараки Восточного Ба’адана. Справа от меня – остатки моста, пролеты давно сгнили, и только быки торчат из зеленой воды.
На этом месте когда-то стоял Йасс-Ваддах. Вода кажется холодной, зеленой, грязной и удивительно ненатуральной, как диорама в Музее Естественной Истории.
Справа, со стороны разрушенного моста, прямо по коричнево-зеленой воде ко мне приближается юный блондин. Он ступает величаво, словно исполняя роль в пьесе, манерничает и кривляется.
На мальчике – белые шорты, белые теннисные туфли и белая майка с рисунком на груди: желтая каллиграмма, окруженная кругом желтого света, с радугой по краям.
Темноволосый мальчик в такой же одежде стоит на берегу слева от меня, на заросшем травой холмике. Он воткнул в землю знамя и одной рукой держит флагшток. На знамени изображена каллиграмма в радужном кругу. Ветер слегка колышет полотнище и треплет шорты, обтягивающие его гладкие белые бедра.
Блондин выходит из воды и встает рядом со своим темноволосым близнецом. Тот начинает что-то говорить мягкими напевными звуками, чистыми, нежными и радостными, похожими на смех, ветер в деревьях, птичий гомон на рассвете, журчание ручьев. Блондин отвечает на том же языке – сладкими нечеловеческими словами-звуками с далеких звезд.
Теперь я узнал в темноволосом мальчике Динка Риверса, парня из Миддлтауна, а в другом –0 самого себя. Это школьный спектакль. Наши только что захватили западный берег реки. В войне за Йасс-Ваддах.
Добрый вечер, друг. Отличная переправа. Йасс-Ваддах уничтожен.
Плавный, безмятежная ограда из скал, камней и деревьев окружает расположенную вдоль реки площадку для гольфа в сотне ярдов отсюда. В песочной ловушке стоят два боя. Один трет лобок, другой имитирует дрочьбу. Порыв ветра приносит музыку из кантри-клуба. Здания из красного кирпича, булыжные мостовые. Темнеет. Пыльная билетная будка.
Вывеска:
Школа имени Билли Селеста представляет:
«ГОРОДА КРАСНОЙ НОЧИ»
Я веду людей через комнаты, забитые мебелью и картинами, через коридоры, кабинки, лестницы, будки, каморки, лифты, пандусы и переходы, сундуки, полные костюмов и старого оружия, бани, туалеты, парные и комнаты без стен…
На желтом унитазе дрочит мальчик… свист и нестройные аплодисменты.
Мы выходим в мощеную камнем аллею. Я смотрю на своего компаньона. Ему около восемнадцати. У него большие, широко расставленные карие глаза с янтарными зрачками и длинный прямой нос индейца майя. На нем брюки и рубашка в сине-коричневую полоску.
Я отпираю ржавый замок на двери мастерской моего отца. Мы раздеваемся и усаживаемся на пиратский сундук лицом друг к другу. У него темная коричнево-малиновая кожа с серым отливом. От его мощного пениса с гладкой пурпурной головкой исходит острый плесневый аромат. Его глаза сходятся на мне, как глаза хамелеона.
