Книга Правила мести - Кристофер Райх

Джонатан разложил перед собой бумаги, прихваченные в офисе Луки Лацио. Темнота не позволяла ему читать, но он и без того помнил, что в них написано. Задетая почечная артерия стоила Эмме потери трех литров крови. При перевозке в больницу, находясь, возможно, на пороге смерти, она могла потерять сознание. В агонии, то отключаясь, то снова приходя в себя, она назвалась Ларой. Не Эвой Крюгер, не Кэтлин О'Харой и не Эммой Рэнсом — всеми известными фальшивыми именами, — но Ларой. А когда, уже после операции, ее попросили назвать фамилию, она отказалась это сделать.

Джонатан мог предположить лишь одну причину.

Лара — это ее настоящее имя. Ни одной фальшивой фамилии, которая бы с этим именем употреблялась, у нее в запасе не было. Только истинная. А свою истинную фамилию она как раз стремилась во что бы то ни стало утаить.

Джонатан поднялся с места и шагнул в сторону, в центральный проход. Он постоял немного, всматриваясь в алтарь, затем перевел взгляд на потолок и на роспись, изображавшую сцены грехопадения Адама, Воскресения Христова и Второго пришествия.

Повернувшись, он пошел назад, к выходу. Снаружи, на улице, поднялся ветер. Кое-где он задувал внутрь через трещины в старых церковных стенах, издавая высокий звук, похожий на поминальную песнь. Доктор остановился, прислушиваясь и ощущая в этом завывании свой собственный страх. Внезапно ветер прекратился, и Рэнсом почувствовал, что вся его неуверенность тоже исчезла.

Он отворил дверь и вышел на улицу.

46

Фрэнк Коннор расплатился за такси и подошел к швейцару клуба «Диамант» в престижном лондонском районе Белгравия:

— Скажи мистеру Данко, что приехал Билл из Калифорнии. Я пойду наверх, к игорным столам.

Коннор заплатил за вход кругленькую сумму и поднялся по лестнице. Клуб «Диамант» представлял собой частное лицензированное казино, обеспечивающее развлечения выходцам из Восточной Европы, огромное количество которых переехало в Лондон за последние десять лет. В клубе было три этажа. На первом располагались изысканный бар и ресторан. На втором, собственно, само казино. Третий же предназначался для азартных игр в узком кругу своих и для кабинетов администрации.

Коннор занял место за столом для игры в блек-джек в центре зала. Время было позднее, час ночи, игра шла вяло, да и игроков насчитывалось человек двадцать. Заказав виски, Коннор принялся играть. После трех партий он потерял две сотни фунтов. Тогда Коннор помахал медленно шествующему мимо него смотрителю зала, давая понять, что хотел бы увидеть, наконец, мистера Данко. Тот вежливо кивнул и продолжил обход. Прошло еще десять минут, и уплыло еще двести фунтов, а Данко по-прежнему не появлялся.

Пожалуй, хватит, сказал себе Коннор. Он слишком долго проявлял деликатность. Заказав второй виски, он ослабил галстук и начал играть по-крупному. За десять минут он поднялся на триста фунтов. Еще через час выигрыш составил пять тысяч. Он попросил сигару, и, когда смотритель зала вернулся с кубинской «Кохибой», Коннор велел передать мистеру Данко, что если тот не желает, чтобы его гость вконец разорил казино, то лучше пусть пошевелит своей боснийской задницей и пошустрее спустится. Времени у него на это ровно столько, сколько требуется, чтобы успеть произнести «Слободан Милошевич».

Служитель удалился. В доказательство серьезности своих намерений Коннор в следующей игре поставил на кон весь выигрыш. Выпали туз и король. Блек-джек.

Данко появился шестьдесят секунд спустя. Он был высок и костляв, черные волосы зализаны со лба назад, его славянская щетина достигала положенной длины, и в своем белом смокинге он выглядел более чем вальяжно.

— Привет, Фрэнк. Сколько лет, сколько зим.

— Садись.

Данко подал знак дилеру, или раздающему, удалиться, а когда тот ушел, занял место рядом с Коннором.

— Каким ветром вас занесло?

— Нужна твоя помощь.

— Посмотрите вокруг. Я больше в те игры не играю.

Коннор оглянулся по сторонам и придвинулся ближе к Данко:

— А я вижу все того же парня. Кроме того, ты знаешь Рим. Поработай там на меня. Твои паспорта еще не засветились, или хочешь, чтобы я подкинул что-нибудь новенькое?

Данко улыбнулся, и вся его вальяжность пропала.

— Фрэнк, послушай, я ценю, что ты обо мне вспомнил. Это своего рода комплимент. Но годы идут. Мне уже сорок. Стал слишком стар для такой работенки. Хватит. Дай отдохнуть.

— Отдыхать тебе сегодня не придется. Пора отпусков прошла. Понял? Так что давай собирай манатки. У тебя наверху еще висит та щегольская винтовка? Пойдем-ка к тебе в кабинет, и я тебя просвещу относительно деталей. Плата — десять тысяч долларов.

— Я тут столько за один день зарабатываю. — Данко наклонился поближе к собеседнику, так что запах его одеколона шибанул Коннору в нос. — Я отдал вам семь долгих лет. Где американское гражданство, которое вы мне обещали? Где переезд в Калифорнию? Поводили за нос, а потом, когда я был больше не нужен, выбросили на свалку…

— Я вытащил твою костлявую задницу из лагеря для интернированных, когда ты весил сорок восемь килограммов. За тобой должок.

— Спасибо, Фрэнк, но я думаю, что расквитался с тобой сполна.

Коннор задумался и наконец сказал:

— Могу предложить двадцать тысяч.

— Фрэнк, тебе пора.

Коннор попробовал притянуть боснийца к себе, но лишь уронил бокал с виски, пролив его содержимое на щегольской смокинг Данко.

— Да ты, скорее всего, даже знаешь, о ком идет речь, — не сдавался Коннор. — Это Эмма Рэнсом. Помнишь такую?

— Нет, Фрэнк. Никого и ничего я не помню. Ты сам нас этому учил. — Данко поднял руку, и через секунду рядом с их столиком уже стояли двое портье. — Отведите мистера Коннора вниз, — приказал он, — и возьмите ему такси.

— Я еще не закончил играть, ты, неблагодарная славянская свинья!

— Вам пора уходить.

Коннор разъяренно вскочил, и один из портье схватил его за плечи. Коннор вырвался и собрал фишки. Выходя, он запустил в Данко одной, стоимостью пятьсот фунтов.

Но промахнулся.

47

Будут проблемы. Эмма поняла это с первого взгляда.

Компания арабских отморозков вышла из-за угла и направилась ей навстречу, свистя и выкрикивая оскорбления.

— Эй, девочка, будь осторожней! — закричал один из них по-арабски. — Негоже белой дамочке гулять тут совсем одной.

— Может, ей нужен защитник, — добавил другой. — Настоящий мужчина.

— Сучка! — крикнул третий, словно подводя черту разговору.

Всего их было шестеро. Парни, одетые в шмотки, типичные для городской французской молодежи, которая не в ладах с законом: мешковатые штаны, огромные спортивные кофты не по размеру, золотые цепи. Свернуть некуда, убежать тоже. Эмма разозлилась. Ей не хотелось ни с кем связываться. Особенно теперь, когда на нее накатило. Сегодня даже самая дружелюбная улыбка выводила ее из себя, не говоря уж об этой своре недоделанных террористов. Она мысленно посылала подальше ребят из «штаба». Надо ж додуматься: устроить явочную квартиру в quartier louche.[11]Здесь только и жди, как бы с тобой не приключилась какая-нибудь пакость.