Книга Правила мести - Кристофер Райх

44

Сэр Энтони Аллам сидел в одиночестве в служебном кабинете и слушал тиканье старинных позолоченных часов фирмы «Аспри». Эти часы принадлежали еще его отцу, а до того — отцу его отца, и так далее, вплоть до тысяча восемьсот тридцать пятого года, когда сэр Роберт Пиль, реорганизовавший столичную полицию (в память о нем полицейского в Англии до сих пор называют «бобби»), вручил их в подарок суперинтенданту уголовной полиции Алоизиусу Алламу в знак признательности за пятьдесят лет безупречной службы. Шесть поколений семейства Аллам трудились над тем, чтобы прославить свое имя в полицейской среде по обе стороны Атлантики, так что у сэра Тони было достаточно связей в мире копов.

Пошарив под столом, он нажал кнопку, что означало приказ в ближайшее время не беспокоить его ни при каких обстоятельствах. Повернувшись, он открыл шкафчик, где стоял директорский телефон спецсвязи, снабженный новейшей системой засекречивания речи. Ничего не поделаешь, времена таковы, что свои же ребята готовы подслушивать не хуже вражеских шпионов. Сверившись со справочником, он набрал некий номер по ту сторону Атлантики, соединивший его с одним из малоизвестных пригородов столицы США.

— Привет, Тони, — раздался хрипловатый голос, говорящий с американским акцентом.

— Салют, Фрэнк. Ну, как жизнь?

— Живем понемножку, — ответил Фрэнк Коннор. — А как ты сам? Кажется, у вас там уже поздновато?

— Кто бы говорил. Надеюсь, ты не думаешь, что можешь приехать к нам в гости, а я об этом ничего не узнаю? Как погостил?

— Харчи у вас всё такие же отстойные, как в прошлый раз, — проворчал Коннор.

— Как я понимаю, и ее ты тоже не нашел?

— Кого?

— Сам знаешь кого. Прошел слух, она хорошо вас тогда сделала. К тому же совсем отбилась от рук.

На другом конце провода повисла тяжелая пауза, за которой последовал вздох, означающий капитуляцию.

— Эти уж мне оперативники, черт бы их побрал. Иногда мы их так накручиваем, что у них не остается иного выхода, как пуститься во все тяжкие.

— На вид она показалась мне очень собранной, — возразил Аллам. — У нас есть видеозапись, как она взрывает заложенную в автомобиль бомбу, которая чуть не прикончила Игоря Иванова.

— Кошмар, — отметил Коннор без всякого сочувствия.

— Надеюсь, это не твоих рук дело.

— Да брось, Тони. Ты же меня знаешь.

Аллам пропустил это замечание мимо ушей:

— Есть мысли насчет того, кто ее теперь нанял?

— Знай я это, мне б не пришлось жевать твой полусырой бекон. Иванов нажил себе уйму врагов. Он же настоящий мясник. Слышал, как его величают? «Изверг из Грозного»! Долбаный военный преступник… Говорят, ему нравится, когда у него руки в крови. В прямом смысле. Будто бы видели, как он сам выбросил в окно журналиста. Ну, того парня из Санкт-Петербурга.

— Мне тоже рассказывали. Прямо черт какой-то. — Аллам хмыкнул. — Но вот в чем загвоздка. Мои люди убеждены, что Эмме Рэнсом вовсе не Иванов был нужен. Они мне заявили, что взрыв устроен для отвода глаз, чтобы под прикрытием суматохи пробраться в помещения нашего Агентства по ядерной энергетике, аналога вашей Комиссии по ядерному регулированию, и улизнуть, прихватив кое-какие портативные компьютеры, в которых, увы, хранились всевозможные секретные коды. Они думают, что в ближайшие сорок восемь часов она может обеспечить нападение или совершить проникновение на некий ядерный объект.

— В Англии?

— Возможно. Но не исключено, что и в другой стране.

— Если кто и мог их стащить, так это она. Повозиться вам с ней придется немало. Мне-то эта дамочка нужна была, только чтобы с ней поквитаться.

— Ну и сцену ты разыграл сегодня утром в больнице. Что, и эта Пруденс Медоуз тоже из тех ваших агентов, которых здорово накрутили? Или ее муж?

— Без комментариев.

— Смотри у меня, Фрэнк. Помни, что мы не такие уж близкие родственники.

— Обещаю вести себя хорошо.

— Весьма благодарен, — отозвался Аллам, не кривя при этом душой. — Знаешь, я позвонил только из вежливости. У нас есть сведения, что Джонатан Рэнсом в Риме. Мы полагаем, он пытается найти жену. Уж он-то явно не из ваших. Оставляет за собой хвост длиной в милю и в ширину немногим меньше. Я посылаю туда свою команду поработать вместе с карабинерами. Посмотрим, может, удастся его взять. Подозреваю, он знает больше, чем кажется на первый взгляд. Ну а ты сам ничего не хочешь добавить?

Опять повисла долгая пауза, и у Аллама создалось впечатление, что Фрэнк Коннор, этот старый жирдяй, беспокойно ерзает в кресле. Представшая мысленному взору картина доставила ему большое удовольствие.

— А что, завтра ты свободен? Найдешь время со мной пообедать? — спросил Коннор.

— Может, и отыщу окошко в своем расписании.

— Хорошо, — сказал Коннор. — Тогда в «Синнамон-клубе» в час. Да, и еще вот что…

— Да? — И Аллам принялся внимательно слушать длинную историю, которую начал рассказывать ему Коннор. Это все, что он мог сделать, чтобы сдержать нарастающее раздражение. — Что ж, очень хорошо, — проговорил он, едва Коннор закончил. — Встретимся в час. Но Фрэнк… Фрэнк?

Однако на другом конце провода Коннор успел положить трубку. Раздались короткие гудки.

45

Подойдя к церкви, Джонатан привалился плечом к деревянной двери и с облегчением почувствовал, что она не заперта. Войдя внутрь, он помедлил, чтобы глаза привыкли к тусклому свету. По всему храму вдоль стен мерцали огоньки свечей. Сквозь витражи, окаймляющие неф, струился лунный свет. Он прошел вперед по проходу и присел на одну из скамей. Не опускаясь на колени, он просто положил локти на спинку впередистоящей скамьи. Было тихо, и тишину нарушал лишь звук его собственного дыхания, частого и хриплого. Постепенно он успокоился. Хотя бы на несколько минут появилось ощущение безопасности.

Слева от него в капелле, расположенной в нише боковой стены, стоял простой, покрытый парчой алтарь. За ним на стене висело распятие: удлиненная мраморная фигурка Христа на деревянном кресте довольно грубой работы.

За стенами церкви полиция прочесывала квартал за кварталом в поисках доктора Джонатана Рэнсома. Он имел все основания полагать, что новость о его приезде в Рим итальянцы уже передали своим коллегам в Лондоне. В то же время они разослали оперативки по всем ближайшим полицейским участкам. И сейчас каждый полицейский в Италии, от Сицилии до Милана, прекрасно понимает, как важно его схватить.

Сидя в полумраке, Джонатан попробовал критически оценить свое положение. Он не был создан для жизни беглеца. Он не мог спрятаться в какую-нибудь «кроличью норку», как называла Эмма свое тайное убежище, и перестать существовать для окружающего мира. Рано или поздно его поймают. Речь шла не о том, случится это или нет, а о том, насколько скоро это случится. Он просто пытался отсрочить неизбежное.