Книга Человек без собаки - Хокан Нессер

Марианн и в самом деле позвонила. Извинилась, что поздно — ничего, ничего, я еще не ложился, сказал Гуннар, хотя только что забрался в постель.

— Я тебя видела по ТВ. Ты был такой красивый, что мне сразу захотелось к тебе. И знаешь, ты выглядел очень умным. Как тебе это удается? И вообще, как ты?

Гуннар Барбаротти проглотил слюну. Ему привиделись теплая средиземноморская ночь с усыпанным крупными звездами небом, терраса с матрасом на полу, стакан узы, черные матовые оливки и сидящая на нем верхом голая женщина с ритмично покачивающейся грудью… о боже!

— Хорошо, — не сразу ответил он. — А ты?

— Тоже хорошо. Но скучаю… я уже это сказала.

Они договорились, что не будут друг другу звонить месяц. Не прошло и двух недель.

Но напомнить об этом было бы чистейшей воды занудством. Эва Бакман уже назвала его занудой.

— И я бы не прочь тебя повидать, — услышал он свой собственный голос. — Хотя сейчас работы по горло.

— Вполне могу понять, — сказала она. — Я только хотела пожелать тебе доброй ночи. И заодно напомнить о своем существовании.

— А что напоминать-то… я и так помню, — поэтично сформулировал Гуннар Барбаротти.

— Так что ты не будешь возражать, если я позвоню в субботу и мы договоримся о встрече?

— Даже не подумаю, — заверил Гуннар. — Спокойной ночи, Марианн.

Часа полтора он не мог заснуть. Француз, судя по тишине в кухне, ушел, но Гуннар опасался, не последовала ли за ним и Сара. Но встать и проверить не решался. Последние двадцать минут в квартире стояла полная тишина, но он не слышал и хлопка входной двери. Он представил, что как раз в эту минуту его дочь отдает свою девственность этому смазливому французу.

Нет, это было выше его сил. Конечно, Саре уже восемнадцать. Его собственный сексуальный дебют состоялся в шестнадцать лет… Неважно, ей еще рано.

А с другой стороны, каким ударом для нее будет, если он сунет нос в ее спальню, а она там лежит совершенно голая в объятиях француза… Идиот, обругал он себя. Я примитивен, как самец гориллы, и набит предрассудками. Кто я такой, чтобы лезть в ее жизнь? Только что пускал слюнки и представлял, как на мне скачет голая женщина. И даже если Сара… и что? Это совершенно нормально.

Конский хвост! У него конский хвост, у этого Яна! Если и было что-то, что Гуннар Барбаротти ненавидел от всей души, так это конские хвосты у мужчин. Это как…

Кончай нести чепуху, сказал внутренний голос. Ты просто ревнивая наседка. Не смей соваться в жизнь совершеннолетней дочери.

Этот внутренний диспут продолжался бы бесконечно, если бы он внезапно не услышал щелчок замка на входной двери. Он сел в постели и прислушался. Пришла Сара. Одна? Он пытался расшифровать каждый звук.

Да, похоже, одна.

Замечательно. Сара проводила своего француза и немного с ним прошлась. Они расстались у их мини-автобуса, и она разрешила ему поцеловать себя в щечку. Пообещали звонить друг другу. Писать мейлы. А завтра французы уже проедут Данию и встанут на немецкий автобан. Отлично!

Гуннар Барбаротти посмотрел на часы. Без двадцати час. Теперь я сделаю вот что: лягу на спину, сложу руки на пузе и буду думать о деле Джейн Альмгрен, пока не усну.

«Пока не усну» продолжалось еще сорок пять минут, и, когда он и в самом деле уснул, количество вопросительных знаков не уменьшилось. Но он, по крайней мере, привел их в какую-то систему.

И сосчитал. Четыре штуки — больших, жирных, статных. Еще штук сто поменьше, так всегда бывает, но больших — четыре.

Вопрос первый — как и чем были связаны Джейн Альмгрен и Роберт Германссон? Прошло уже больше суток после жуткого открытия Линды Эрикссон, но никаких общих звеньев найти не удалось.

Если они вообще были. Может быть, все проще — встретились ночью в городе, Джейн заманила его к себе, прикончила и разрубила на куски. Такая версия была довольно естественной, и Гуннар знал, что Эва Бакман в глубине души так и думает. Да, конечно, Джейн Альмгрен жила в Чимлинге много лет назад, когда Роберт Германссон еще не вылетел из родительского гнезда. Но они ходили в разные школы, к тому же Роберт был на два года старше. Ни один из опрошенных не мог указать на какую-то связь между Джейн и Робертом.

А может быть… За окном начался дождь. Он лежал и прислушивался к его беспорядочному бормотанию. А может быть, она просто-напросто опознала в нем персонажа с острова Ко Фук и он показался ей настолько отвратительным, что она решила его уничтожить?

Если она вообще выбирала жертву. Если это все не было чистой случайностью — Роберт случайно попался ей на пути. Нельзя забывать, что Джейн была ненормальной.

Ладно. Еще один большой вопрос: кто второй? Есть ли связь между вторым и Робертом Германссоном? Между вторым и Джейн? И когда он погиб? Роберт, скорее всего, закончил свой земной путь 20 декабря или чуть позже — а его товарищ по несчастью? Как долго он пролежал в морозильнике? Ответ на вопрос потребует нескольких дней, но в конце концов они это узнают.

Наркоман? Неужели Роберт докатился и до этого? В эту версию Барбаротти не верил. Ничто не указывало, что Роберт злоупотреблял наркотиками, а они уже больше полугода копаются в его жизни. Что-нибудь да выплыло бы. Вряд ли они могли пропустить, такие вещи обычно проясняются сразу.

И вообще, есть ли смысл искать какие-то связи между двумя обитателями морозильной камеры?..

О’кей, вопрос номер три. Гуннар Барбаротти всю жизнь любил составлять списки; в юности его блокноты были переполнены реестрами игроков шведской футбольной лиги, итальянских городов, космонавтов, африканских животных, самых высоких зданий мира, жертв политических убийств… итак, вопрос номер три: почему?

Это, пожалуй, был самый важный и самый жирный вопросительный знак. Но Барбаротти сильно сомневался, смогут ли они когда-нибудь на него ответить… Ответ на вопрос, почему женщина убивает двоих мужчин, разрубает их трупы на куски и хранит в морозильнике… ответ на такой вопрос находится за пределами человеческого разума, и найти его, этот ответ, можно только в самых темных закоулках души самого убийцы, а убийцы тоже нет в живых. И в глубине души Гуннар Барбаротти был этому рад — ему вовсе не хотелось бы знать ответ.

Конечно, нельзя было полностью отвергнуть и еще одну возможность — убила этих двоих вовсе не Джейн Андерссон. Он уже высказал такую мысль Эве. Джейн Альмгрен могла и не убивать их. Она, скажем, просто сдала в аренду свой большой морозильник. Может быть, и так, но сейчас у него не было ни малейшего желания развивать эту теорию. Это усложнило бы десятикратно и без того непростую картину.

И наконец, вопросительный знак номер четыре. Для Гуннара Барбаротти этот вопрос был самым важным, он не давал ему покоя ни днем ни ночью.

Хенрик Грундт. Когда стало ясно, что второй труп из морозильника не принадлежит племяннику Роберта Германссона, Барбаротти испытал странное амбивалентное чувство: одновременно облегчение и разочарование.