Книга Падший клинок - Джон Кортней Гримвуд

Когда флаг не развевался над букинторо, он хранился в украшенном драгоценностями ящике за алтарем Сан-Марко. Флаг вынимали, только когда герцог справлял свою ежегодную свадьбу с морем или же вел войска в бой.

Герцог Марко IV сидел на черном троне семьи Миллиони, следил за чайками, преследующими барку, и тихонько напевал. Чайки рассчитывали на объедки и рыбьи внутренности, которые всегда остаются после такой флотилии.

Сегодня главную роль играл не регент.

Он не имел права жениться на море. Алекса, будучи женщиной, тоже не могла участвовать в ритуале. Марко IV заключал этот союз ради них, ради всего города и целой империи. Вряд ли он был способен понять: кольцо на его мизинце — подделка.

Разумеется, очень качественная.

Настоящая ляпис-лазурь, чистейшее золото. Точная копия. Мастер аккуратно воспроизвел даже царапины на старомодной оправе в византийском стиле. Кольцо — не столько подделка, сколько имитация. Алекса сожалела, что пришлось убить одного из лучших ювелиров Венеции, но за все приходится платить. Она беспокоилась только об одном: не откажется ли море от предложенной ему копии.

Люди с Запада тщательно исполняли свои ритуалы, но не задумывались об их смысле. Половина дворян считала этот день глупым суеверием. Другая половина полагала пышные торжества полезным инструментом, позволяющим держать горожан в благоговейном трепете и напоминать Арсеналотти об их месте. Никто из них не задумывался, что случится, если море откажется заключить союз… Яростные бури. Потерянные суда и рыбаки, возвращающиеся домой с пустыми сетями.

В устье лагуны флотилия замедлила движение, а потом и вовсе остановилась. Гребцы заняли свои места — они будут удерживать суда во время прилива. Только букинторо двинулся дальше.

— У тебя есть список заключенных? — спросил Алонцо.

— Да, мой господин, — голос Родриго был слышен на всей палубе. Традиция требовала от Марко в честь союза с морем освободить одного из заключенных. Огромные суммы переходили из рук в руки, семьи отчаянно пытались купить свободу для своих членов. Иногда деньги шли тем, кто действительно влиял на выбор. Чаще всего — нет, но это не имело значения.

— Тогда зачитай его.

Капитан поклонился. Быть фаворитом регента нелегко, иногда опасно даже взять перо в руку.

— Федерико, опытный фальшивомонетчик и убийца. Утверждает, что иногда оказывал услуги городу… — значит, преступник был шпионом. — Джованни Циско, торговец солью. Убил жену, ошибочно заподозрив ее в неверности. Господин Гандольфо, обвиненный врагами в лжесвидетельстве.

Капитан Родриго ставил на Гандольфо.

Не в буквальном смысле. Он очень близок к регенту, никто не примет его ставку. Даже старые друзья считали капитана слишком хорошо осведомленным.

— Названы все имена?

Традиция требовала три имени. Столько и было названо. Традиция предписывала даже этот вопрос.

— Да, мой господин, все.

— Тогда пусть наш герцог свершит правосудие.

Наверное, Алонцо нелегко признавать верховенство племянника. Интересно, подумал Родриго, сможет ли Марко повторить имя, которое герцогиня шепчет ему на ухо?

Напряженную тишину нарушило чье-то рыдание.

— Ты хочешь что-то сказать?

Все потрясенно уставились на герцога Марко. Спустя секунду взгляды обратились на рыдающую Десдайо. Каждый патриций знал, кто она такая. Никто не замечал ее, хотя у всех хватало сообразительности признать Атило. Он — один из Десяти. И, не исключено, любовник герцогини Алексы. Возможно, именно этим объяснялась заметная напряженность между ним и женщиной, стоявшей рядом.

— И что же?

— В список нужно включить Тико.

Принц Алонцо вскинул бровь:

— Кого?

— Мальчика, которого вы отправили…

— Отправили? Куда? — взгляд Алексы не отрывался от Атило. Старый воин чуть качнул головой.

— Я не знаю.

— Раб Атило обвинен в государственной измене, — твердо произнес Алонцо. — Наказание за измену — смерть. Его нельзя отменить.

— Раб не может совершить государственную измену.

В толпе кто-то ахнул. Формально Десдайо права. Раба можно обвинить в убийстве, изнасиловании и воровстве. Все это считалось изменой его хозяину. Но раб не может изменить государству. Такое понятие применялось только к свободному человеку.

— Ты понимаешь, о чем ты говоришь? — спросила Алекса.

Если измена доказана, то наказание — смерть. Но если раб Атило не несет ответственности, то виновным будет его хозяин.

— Да, — ответила Десдайо.

Когда Федерико и Голубой двинулись к Тико, он быстро оглянулся. К его лодыжке тянулся приземистый мужичок. Тико пнул его ногой, сломав нос, и услышал всплеск. Когда юноша рискнул еще раз оглянуться, недоросток пускал пузыри: двое парней удерживали его голову под водой.

— Будешь драться, парень, — предупредил Ди, — будет больнее.

— Смотря как ты дерешься, — ответил Тико. Он выхватил кинжал из-за спины и единым движением полоснул Голубого по горлу, ткнул Федерико в живот и метнул кинжал в Ди. Когда Ди, опускаясь на колени, схватился рукой за лицо, Тико шагнул вперед и вытащил клинок. Решив поставить эффектную точку, он вытер кинжал о лицо Ди, хотя сомневался, что его жест кто-нибудь заметит: в яме слишком темно. Тико подцепил ногой труп Ди и свалил его в воду. Потом отшвырнул оставшиеся тела. Люди на мелководье явно сильнее или злее, чем те, кто сидит по шею в воде. Значит, они — основная угроза. Здравый смысл подсказывал: эти люди должны увидеть презрение Тико.

— Кто-нибудь еще хочет драться?

Злобное рычание, оскорбления, но никто не рискнул принять вызов.

— Ну?

Недоросток уже перестал вырываться. Старик, который пытался спасти его, отступил на глубину. Парни вышли вперед и заняли место утопленника.

— Подожди, пока не оголодаешь, — пробормотал кто-то.

Тико обернулся на голос.

— И тогда?

— Тогда посмотрим, какой ты крутой.

Говорил здоровенный мамлюк с седоватой бородой, животом, торчащим вперед, как нос корабля, и по грудь в воде, но только потому, что присел.

— У него есть нож.

— Рано или поздно ему придется поспать, — фыркнул мамлюк. — Если есть нож, любой будет крут.

— Поверь, он крут и без ножа, — раздался мальчишеский голос откуда-то со стороны глубокой воды. — Такого вы еще не видели. Быстрый как молния. И сразу убивает.

— Эй, ты, — приказал Тико. — Иди сюда.

— Он же еще ребенок, — прошипел чей-то голос.

— Парень, который завалил Ди и Голубого, не сильно старше, — отозвался другой.