Книга Изгоняющий демонов - Виталий Дмитриевич Гладкий

Достаточно несколько капель этой жидкости на посуду, из которой ест или пьет Шаррукин. Снадобье достаточно продолжительного действия. Поэтому тот, кто возьмется исполнить предначертанное, останется вне подозрений.

— Это хорошо, — с удовлетворением отметил Нефер-хеперу-ро. — Нам стоило много денег и усилий, чтобы внедрить своего человека в царский дворец. Не хочется его терять… — Тут настоятель резко сменил тему, решив, что свою миссию гость выполнил: — Я предлагаю отобедать.

— Нет! — резче, чем следовало, отказался Муттун.

— Почему? — удивился Нефер-хеперу-ро.

— У меня еще масса дел. А время не терпит.

Не мог же Муттун сказать настоятелю, что опасается его гостеприимства. Кто знает, что было написано в послании, которое он привез Нефер-хеперу-ро. Будучи опытным шпионом, Муттун хорошо знал, что нередко от таких «гонцов», как он, стараются избавиться — чтобы перестраховаться. Под пытками любой человек расскажет своим истязателям абсолютно все, даже то, что давным-давно затерялось в памяти…

Муттун ушел. Настоятель храма Амона какое-то время задумчиво смотрел ему вслед, а затем тихо щелкнул пальцами. Давешний жрец, который встречал иноземного гостя, появился бесшумно, как огромный серый нетопырь.

— Проследи за ним, — сказал Нефер-хеперу-ро. — Только аккуратно! Он не должен догадаться, что за ним идут.

Жрец показал большим пальцем вниз; жест был вопросительный.

— Пока нет! — резко ответил настоятель. — Нужно узнать, с кем он общается. А там будет видно.

— Слушаюсь и повинуюсь… — прошелестело в ответ, и жрец исчез, будто демон слизал его своим раздвоенным языком.

Нефер-хеперу-ро с невольным восхищением покачал головой. Он много лет знал этого человека, но всякий раз удивлялся его умению буквально растворяться в воздухе на глазах изумленных наблюдателей…

Муттун вычислил слежку очень быстро. Он изначально был уверен, что настоятель не оставит его без опеки, и решил проверить, так ли это, не откладывая в долгий ящик. Для этого финикийский жрец вышел на обширную площадь перед Эмишмишем — великолепным храмом богини Иштар.

Перед входом в храм стояла ее огромная статуя из черного, хорошо отполированного камня. Крылатая богиня в бахромчатой одежде и рогатой тиаре была вооружена луком и стрелами, торчащими за спиной. Правой ногой она опиралась на лежащего льва. На пьедестале была вырезана восьмиконечная звезда, астральный символ Иштар.

Весенние праздники, посвященные Иштар, отличались самоистязаниями и принесением в жертву богине девственности особыми жрицами-кадишту. Ведь Иштар, кроме того, что была богиней плодородия и войны, еще и покровительствовала свободной любви и гетерам. Поэтому обширная площадь перед храмом в дни праздника Иштар представляла собой скопище безумствующих жителей Ниневии, которые хлестали себя бичами по спинам до крови, наливались под завязку вином и предавались оргиям безо всякого стеснения.

Финикиец быстрым шагом пересек практически пустынную в этот час площадь и скрылся в одном из безлюдных переулков, где спрятался за выступом стены. Там он быстро достал из сумки небольшое бронзовое зеркальце и осторожно выставил его из-за угла. Из улицы, которая привела его к храму, сначала вышел один человек в неприметно-сером одеянии, а затем он словно размножился. За его спиной оказалось еще трое соглядатаев. Муттун коварно ухмыльнулся изображению в зеркале, спрятал его и быстрым шагом направился в сторону гавани.

Повинуясь жесту своего начальника (им оказался жрец, который встретил Муттуна в храме Амона), храмовые ищейки мигом разбежались по улицам, параллельным переулку, где таился финикиец, чтобы отсечь ему все возможные пути ухода. А сам жрец-нетопырь каким-то скользящим шагом, будто он и не шел вовсе, а летел низко над землей, направился в тот узкий переулок, где исчез объект преследования…

Харчевня называлась «Слава Ануннит»[94]. Трудно сказать, что в этом подозрительном заведении, с виду похожем на большой сарай, было привлекательного. Разве что крепкое дешевое пойло, которое пришлось по нраву непритязательным морякам, кошельки которых напоминали вымя выдоенной козы.

Тех, кто упивался вусмерть, вытаскивали из харчевни на свет ясный два дюжих ветерана явно с боевым опытом, судя по шрамам, и укладывали рядком под стеной харчевни. Их военная сноровка была весьма востребована.

Редко какой загул команды из вновь прибывшего купеческого судна обходился без драки, а то и поножовщины. Вот тут-то ветераны и показывали, что не зря едят свой хлеб. С буянами они разбирались быстро и жестко. Поэтому портовая стража старалась не вмешиваться в дела харчевни и никогда здесь не появлялась, за что ее хозяин, Рябой Шелебу (Лис), — это было прозвище; его имени не знал никто — на праздники выставлял стражникам щедрое угощение. Ему не нужны были лишние неприятности.

Оказавшись внутри харчевни, Муттун подошел к стойке, за которой виднелась рябая и плоская, как большая лепешка, физиономия хозяина. На финикийца никто не обратил ни малейшего внимания.

— Что желаете, ваша милость? — вежливо поинтересовался Рябой Лис, мигом оценив содержимое кошелька нового клиента, хотя тот был спрятан под одеждами. Старый прожженный хитрец мог видеть человека насквозь. С его-то опытом…

— Мне ненадолго нужна отдельная комната… поближе к запасному выходу.

— О-о… — Мутноватый взгляд хозяина харчевни неожиданно прояснился и приобрел пронзительную остроту. — Я так понимаю…

— Ты верно понимаешь! — нетерпеливо сказал Муттун, бросив быстрый взгляд на входную дверь — не появился ли на пороге его преследователь? — Это в знак благодарности.

Драгоценный камень красного цвета, словно по волшебству, очутился на прилавке прямо возле толстой длани Рябого Лиса и тут же исчез: хозяин харчевни оказался на удивление проворным.

— Я провожу, — сказал он с невозмутимыми видом и начал пробираться среди столов к кухонной двери.

Муттун последовал за ним.

Оказавшись в небольшом помещении (и впрямь рядом с черным ходом), финикиец сказал:

— Ты меня не видел.

Рябой Лис широко осклабился и ответил: