Книга Все дни, все ночи. Современная шведская пьеса - Пер Улов Энквист

бы, чтобы ты подняла платье. На тебе же есть колготки и трусики. А мне бы очень хотелось, чтобы ты это сделала.

Несколько секунд стоит тишина.

Свен. Это не обязательно.

Ханс. Зачем ей это делать?

Свен. Там кроется много от личности. Я хочу узнать ее поближе. Хочу узнать поближе вас обоих. Вот зачем.

Анна. Только поднять платье?

Свен. Да. Даю вам за это тысячу. Я знаю, что это звучит ужасно. Но... для меня это стоит того.

Ханс. Целую тысячу?

Свен. Да.

Анна. Значит, только приподнять платье?

Свен достает бумажник, вынимает тысячекроновую купюру, кладет ее на стол.

Ханс. Тысяча крон! Это невозможно.

Анна (Свену). Для тебя это стоит того?

Свен. Стоит.

Анна. Большие деньги. Абсурд какой-то!

Свен. Плюнь на условности. Для вас это не играет никакой роли. А для меня деньги не играют никакой роли.

Анна. Но это же как-то странно — ты посмотришь только, чтобы узнать меня. Значит, ты должен увидеть это... ну, в колготках и все такое?

Свен (Хансу). Ты не против?

Ханс. Нет, это действительно не играет никакой роли. Это... Я не понимаю зачем... Почему ты... Ну, да... это не играет никакой роли. Но целая тысяча! Это же безумие!

Анна (Хансу). Так сделать мне это?

Ханс. Давай, если хочешь.

Анна поднимается, поворачивается спиной к Свену, лицом к публике. Задирает сзади платье, наклоняется вперед.

Анна. Так хорошо?

Свен. Он красивый.

Анна. Можешь спустить колготки и трусики. Думаю, за тысячу крон ты имеешь право увидеть это.

Свен так и делает.

Свен. Он и впрямь красивый.

Анна. Но что ты видишь?

Свен. О чем ты?

Анна. О моей индивидуальности.

Свен. Я ошибся.

Анна. В чем же?

Свен. Думаю, из тебя не получится хорошей матери.

Анна. Почему?

Свен. Ты слишком эгоистична.

Анна подтягивает колготки и трусики. Поворачивается.

Анна. Что ты хочешь этим сказать?

Свен. Но он действительно красивый.

Ханс. Что ты все-таки имеешь в виду, говоря, что она эгоистична?

Анна садится.

Свен. А то, что либо ты эгоист, либо нет.

Анна. Это верно. Довольно странно все-таки.

Свен. Что странно?

Анна. Что ты уже так много знаешь обо мне.

Свен. Вам нужны деньги, верно?

Ханс. А что?

Свен. У меня есть деньги.

Ханс. Ты же не... а? Ладно, с этим проехали. (Берет тысячекроновую купюру, прячет ее в карман.)

Свен. Что ты имеешь в виду?

Ханс. Ну, что с Анной у тебя ничего не выйдет.

Анна. Что ты такое говоришь?

Ханс. Не знаю. Я хочу только, чтобы... ну...

Свен. Станцуй для нас, Ханс, прошу тебя.

Ханс. Станцевать?

Свен. Да, но чтобы мелодия была побыстрее, если можно. Ты получишь ровно тысячу.

Ханс. Тысячу?

Свен. Да.

Ханс. Это исключено.

Анна. Да ну тебя! Что тебе стоит?

Ханс поднимается.

Ханс. Ладно. Ну и как же?

Свен. Поставь какую-нибудь музыку.

Ханс подходит к стерео. Та же пластинка. Мелодия поживее.

Свен. Годится.

Ханс. Танцевать под это?

Свен. Именно.

Ханс несколько неуверенно танцует шейк. Свен достает еще одну тысячекроновую бумажку, кладет ее на стол.

Свен (Анне, сидящей перед ним в кресле). Садись сюда, Анна, так тебе будет лучше видно.

Анна поднимается и садится возле Свена. Ханс танцует с большим жаром. Потом, через минуту-другую, Анна шепчет что-то Свену на ухо. Кажется. он не слышит. Ей приходится повторить. Свен смеется. Раздается звонок в дверь. Ханс останавливается. Подходит к стерео и убавляет звук.

Ханс. Наверное, соседи.

Анна. Это наверняка Таге.

Ханс. Да нет, не может быть.

Свен. Кто это?

Анна. Его братец.

Ханс уходит со сцены. Мы слышим, как кто-то входит. Это Таге и Лена, появляющиеся вместе с Хансом на сцене. Они того же возраста, что Ханс и Анна, но более неухоженные. Хипуют. Анна уже спрятала тысячекроновую купюру.

Таге. Наше вам!

Ханс. Это мой братишка.

Свен. Не знал, что у тебя есть братишка.

Ханс. Да, это Таге.

Лена. Меня зовут Лена.

Ханс. Это мой... Ну, в общем, Свен — наш и.о.

Таге. У вас спиртное. Что это? Виски. Не люблю виски. У тебя не с чем его смешать?

Ханс. Нет, собирался купить «Джинджер Эйл», да забыл.

Таге. Микко мне должен был поставить пузырь, но так и не явился, вот я и подумал, надо посмотреть, как тут. У вас вроде как вечеринка, или мы, может, мешаем? Что ты сказал? (Свену.) Так ты, значит, директор Хассе?

Свен. Совершенно верно.

Таге. Ну и как он, силен?

Свен. В смысле?

Таге. Я имею в виду, силен работать? Да ты, наверное, таких вещей и не знаешь.

Свен. У него хорошие результаты.

Таге (Хансу). Может, нам отчалить?

Анна. Да нет, садитесь вы, наконец.

Ханс садится возле Свена. Таге и Лена в креслах.

Таге. Господи, как хорошо сесть. Ноги чертовски болят. Мы ведь всю дорогу от Микко пешком тащились.

Ханс. Его не было дома?

Таге (смотрит на Свена). Нет, но поговорим об этом как-нибудь в другой раз.

Лена. Можно и мне немножко?

Ханс. Конечно. Я принесу стакан.

Ханс поднимается и уходит.

Таге (Свену). Что ты, собственно, за человек?

Свен. Что ты хочешь сказать?

Таге. Ты знаешь Хассе или нет?

Свен. А тебе что до этого?

Таге. Как это что? Это же немного... м-м-м, черт, что же я хотел сказать, ну, ты понимаешь.

Свен. Нет, что?

Таге. Ты понимаешь...

Лена (Таге). Да в чем дело-то?

Таге. Да хрен с ним. (Лене.) А ты не понимаешь?

Лена. Да что, в конце концов?

Таге. Ну тогда, наверное, это я совсем... Где Хассе?

Ханс входит со стаканом.

Таге. А мне не принесешь?

Ханс. Я думал, ты не хочешь.

Таге. Да ладно, садись. Я виски не уважаю.

Ханс разливает виски в четыре стакана.

Анна. Ну что, выпьем? А потом мы должны будем посмотреть друг другу в глаза.

Лена. Я всегда так делаю. Меня родитель научил.

Они выпивают и смотрят друг другу в глаза.

Таге (Свену). Так как тебя зовут?

Свен. Свен.

Таге. В жизни не видел ни одного директора. И чем ты занимаешься?

Свен. А ты чем?

Таге. У меня есть немного травки, хочешь? Не сдрейфишь, а?

Свен. Все нормально.

Таге. Не возражаете, если мы выкурим одну?

Анна. Не знаю.

Ханс. Все в порядке.