Книга Новая жизнь 3 - Виталий Хонихоев

что в нашей раздевалке стоит Джессика Рэббит, едва приспустив свое концертное платье со своих обнаженных плеч. Она поворачивает голову и смотрит на меня, завораживая взглядом своих глаз. И не только глаз. Это же Джессика Рэббит — она завораживает одним своим присутствием.

— Кента! Ты вовремя, шалунишка… — воркует она своим томным голосом, на октаву ниже самого сексуального ASMR какой вы только можете себе представить: — не поможешь мне с застежкой?

— Ээ… конечно, миссис Рэббит! — говорю я, взяв себя в руки. Застегнуть… пардон — расстегнуть молнию на платье Джессики — потом будет что вспомнить долгими зимними вечерами перед камином. Я справляюсь с непослушной молнией, и она как-то сама собой скользит вниз, позволяя платью упасть к ногам ослепительной Джессики. Джессика переступает ногами через упавшее платье и поворачивает ко мне голову. Копна рыжих волос закрывает ей глаз и она кажется такой беззащитной прямо сейчас…

— На самом деле — больше не миссис Рэббит — грустно говорит она: — мы развелись с Роджером… мне так одиноко сейчас… — и ее ладошка ложится мне на грудь: — ты не можешь помочь мне с этим, Кен-та-кун?

И тут я просыпаюсь. Вот черт, думаю я, вот черт. Если все равно я сплю — то почему просыпаюсь на самом интересном месте? Кто бы не хотел секса в душевой с Джессикой Рэббит? Риторический вопрос. Не факт, что я смог бы впечатлить синьору Джессику после Кролика, но я бы постарался! Опускаю взгляд вниз. Слава богу не мокрый сон. Тем не менее я устал и вспотел, а не выспался. Голова болит. Опускаю взгляд вниз. Девочки спят внизу. Я спускаюсь по лестнице и иду в душевую по дороге размышляя о вредности бытия и законе бутерброда, он же — закон Мэрфи. Чего стоило проснуться чуть позже, уже когда мы с Джессикой лежали бы на теплом кафеле и она бы закурила свою мультяшную сигарету и мы были бы вполне довольные собой и друг другом? Вредность. Вот исключительно вредность бытия. Бытие имеет сознание и это сознание — вредное!

Вот и душевая. Видимо так много уже с этой душевой связано, что мое подсознание оставить его в покое никак не может. Потому, поворачивая ручку двери я нимало не удивился, увидев в раздевалке Шику-сан, нашего менеджера по всем вопросам. Хотя, нет, вру — немного да удивился. Потому что — почему Шика-сан? Это могла быть снова Джессика, а могла быть какая-нибудь из Диснеевских Принцесс или Саша Грей (а жаль, упустил такой шанс!) или Тираннозавр Рекс или девушка из картины Бориса Валеджио…

— Кента! — вспыхивает Шика и закрывается руками. При том, что на ней не так уж и много одежды, эти вот попытки выглядят жалко, все равно все видно. И потом — если это сон, то какая разница.

— Очень интересно — говорю я, закрывая за собой дверь: — а Марк Аврелий где? Не будет сегодня?

— Марк Аврелий умер — строго говорит Шика, продолжая закрываться руками: — давно уже.

— Какая жалость — говорю я: — честно говоря мне будет не хватать старика. Он был такой милый. А Немейский Жрец? Сегодня без него?

— Кента-кун — Шика перестает закрываться и выпрямляется, встряхивая головой: — видимо от судьбы не убежать.

— Бегать от судьбы это как убегать от снайпера — умрешь уставшим. И вообще — не суди снайпера, пока не пройдешь две мили в его ботинках — тогда он будет босиком, а ты в его обуви и на расстоянии… ну примерно трех километров — если мили морские.

— Иногда я за тебя беспокоюсь, Кента-кун — говорит Шика: — перед тобой голая женщина стоит, а ты какие-то глупости говоришь.

— Сам себе удивляюсь. Но у меня был насыщенный день и поединок претендентов на должность Немейского Жреца, а потом Кролик Роджер и потом его бывшая жена — Джессика… кстати, а вы знали, что они развелись?

— Если Дар любви и существует, то он напрочь лишает своих носителей разума — говорит Шика и делает шаг вперед, прижимаясь ко мне своим телом: — и запомни, между нами ничего нет и быть не может. Запись с двух до шести не ведется… а в капсульный отель ехать дорого, вот я и решила… а тут ты. Значит судьба.

— От судьбы не убежишь. — соглашаюсь я. Шика-сан улыбается мне и начинает опускаться на колени. Я смотрю на нее и гадаю — как проснусь я на этот раз.

Глава 28

— Так это все-таки не сон… — говорю я, наблюдая как Шика-сан одевается. Попытка проснуться не принесла никакого результата и если бы это был сон, то это определенно был бы из тех снов, когда просыпаешься с мокрой простыней. Потому что у нас с Шикой, менеджером по всем вопросам — все получилось. Решили мы вопрос. И теперь Шика-сан больше не боится проклятия Дара Любви, потому что Шика-сан прекрасно знает менеджерскую поговорку о том, что если не можешь предотвратить — возглавь.

— Для школьника ты неплох — говорит Шика: — и если бы не рамки проекта, то … но сейчас мне срочно нужно идти, пока техники не проснулись и на смену не заступили. Пожалуйста, Кента-кун, пусть все произошедшее останется между нами.

— Конечно, Шика-сан — киваю я: — как иначе.

— Спасибо — Шика кланяется, немного колеблется, потом быстро обнимает и целует меня в щеку — как будто воробей клюнул — быстро и сухо: — никому ни слова! Помни! — и она исчезает из душевой. Я думаю о том, что чудны дела твои, господи и в свою очередь начинаю одеваться. Потому что «заодно и помылся», да.

Однако я совершенно четко слышал, как кто-то ночью у нас в комнате читал стихи Опиумного Сэма, про то, что в стране Ксанад благословенной дворец построил Кубла-хан… и по голосу больше всего на Юрико было похоже. Голос был чуть ниже, хриплый… наверное просто старалась никого не разбудить. Но все равно, знать обрывок стихотворения, которому было суждено остаться навсегда недописанным, а ведь Хорхе Луис Борхес считал что тот, кто поймет это стихотворение — сможет разъять радугу. Вот так. Кто познает и освоит лоу-кик — сможет править миром, а кто сможет понять Опиумного Поэта Сэма Кольриджа — тот сможет разъять радугу, чтобы это не значило. И