Книга Фудблогер и обжора - Анна Жилло

На поиски подарка у меня ушло дня три, хотя списки мы, как и договорились, составили на «Вишлисте» заранее. Мой растянулся на добрых три десятка пунктов. С детальным описанием, картинками и даже ссылками, где это можно заказать. Я и представить не могла, что выбирать подарки себе, чтобы их подарил кто-то другой, может быть так увлекательно. Главной интригой было, что же из этого Слава выберет. Его список состоял всего из пяти пунктов, но все оказались какими-то хитровыдуманными. Пришлось здорово попыхтеть, чтобы найти хоть что-то. Хорошо хоть догадалась заняться этим заранее, потому что какой-то загадочный кондитерский прибамбас для фигурной лепки из марципана пришлось заказывать в Финляндии.

Прибамбас прибыл вовремя, и Слава испробовал его, готовя торт для праздничного ужина. Нет, тортик. Крохотный, скорее, похожий на пирожное — как раз на двоих: ему побольше, мне поменьше. И разъели мы его самым порнографическим образом — как в первый вечер.

Не, ну а что? Автандил же сказал, что изредка можно.

А потом лежали в постели, пили кьянти и долго разговаривали. Обо всем, что только приходило в голову, пока я не заснула на полуслове — до смешного счастливая.

Я утром пришло сообщение, что умерла Сигне.

=80

Как будто под колени ударило. И особенно сильно потому, что утро получилось на редкость позитивным — как продолжение вчерашнего дня.

За без малого два месяца мы со Славой просыпались вместе раз пять, не больше. Да и то обычно потому, что мне удавалось продрать глаза первой и вцепиться в него мертвой хваткой. Впрочем, он не возражал — даже если я и нарушала этим священный утренний ритуал.

А мне его всегда не хватало. И что самое чудесное — это было взаимным. Я понимала, конечно, со временем страсти-мордасти подулягутся, желание уже не будет таким острым. Но сейчас… мы могли сидеть на диване, смотреть кино или разговаривать о чем-то нейтральном, потом зацепиться взглядом — и через секунду уже раздевать друг друга с таким нетерпением, словно в первый раз. Или в последний. Такого не было еще ни с кем, и это мне страшно нравилось. Как и то, что могла, ни капли не смущаясь, говорить обо всем, чего хотелось бы. Это тоже было новым. А еще — я вдруг поняла, что перестала стесняться своего тела.

Это отравляло мне занятия любовью всегда, с самого первого раза и до недавнего времени, и шло таким же фоном, как и голод. Возможно, в этом была еще одна причина моих многочисленных скорострельных романо. Доказать себе: меня хотят, несмотря на то, что я толстая и некрасивая. Правда, все равно не получалось. И если сначала было еще не так критично, то после Паоло с его vacca grassa стало буквально навязчивым. Даже когда похудела и подтянула все, что только было можно. Мне казалось, мужчины видят все мои недостатки и просто терпят их. Закрывают на них глаза.

Со Славой я начала верить — не сразу, конечно, — что красива. По крайней мере, для него — точно. Вся, целиком, и даже неидеальные фрагменты. Вдруг как-то само собой поверилось, что и грудь у меня на данный момент вполне так неплоха, а что с ней будет потом — это будет потом. И что растяжки почти не видны. Последними сдались щиколотки.

Как-то вечером, когда мы пришли с прогулки, мне было лень переодеваться. Слава уселся перед телевизором смотреть очередной боевик, а я прилегла, положив ноги в колготках ему на колени. Уставившись на экран, он рассеянно гладил мою лодыжку, свет бра над диваном бликовал на нейлоне, завораживая, гипнотизируя. А потом Слава наклонился и поцеловал выступающую косточку. И… с тех пор я перестала думать о пластике.

Теперь мне безумно нравилось, когда он смотрел на меня. Откровенные, осязаемые взгляды, от которых раньше хотелось спрятаться, превратились в особую ласку, возбуждающую не меньше, а может, и больше, чем прикосновения. Я подставляла себя ей, как кошка, млеющая под рукой хозяина.

Вот и в это утро, когда все уже закончилось, лежала, закинув руки за голову. Закрыв глаза, улыбаясь до ушей, наслаждаясь тающей, звенящей слабостью, ленивыми касаниями и особым послевкусием, которое иначе как счастьем не назовешь. Пока в него не ворвалось кваканье вотсапа.

— Ну понеслось, — вздохнул Слава.

Дотянувшись до тумбочки, он положил телефон мне на живот, встал и пошел в ванную.

Внутри все оборвалось еще до того, как я открыла сообщение. Достаточно было увидеть имя отправителя: Hildrun. А от четырех слов потемнело в глазах:

Разумеется, я понимала: это может случиться. С того самого момента, как узнала, что Сигне в реанимации. Но отгоняла от себя эти мысли. Ведь большинство поправляется. Она молодая, без хронических болезней и лишнего веса. Жена Риккардо тоже лежала в реанимации, но все обошлось.

За этой короткой строчкой всплыли вдруг в памяти мои первые недели в Милане…

Мы учились в одной группе: я, Риккардо и Наоки. И как-то так вышло, что с первого дня стали держаться вместе. С Наоки я познакомилась, когда искала нужную аудиторию, а Риккардо прибился к нам, как он сказал позже, только потому, что сразу на меня запал. Других итальянцев в нашей английской группе не было, и я решила, что это знакомство при изучении языка не повредит. Хотя сам он на меня особого впечатления сначала не произвел.

Наоки приехал в Милан из Киото, его отец владел крупной сетью обувных магазинов. Тихий робкий ботаник — я относилась к нему как к младшему брату. Риккардо был совсем другим — веселый, нахальный и отчаянно некрасивый. Впрочем, это я перестала замечать практически сразу.

Мы везде ходили втроем, и Риккардо на ходу преподавал нам азы итальянского, начав обучение с ругательств и всевозможных непристойностей. На пятый день после лекций мы сбежали от Наоки и пошли в кино. Разумеется, я ничего не понимала, но Риккардо, к великому возмущению соседей, переводил на английский. Он довел меня до дома, и мы долго целовались в темном дворике.

Впрочем, дальше этого дело не зашло. Мы встретились еще пару раз, а потом Риккардо смущенно признался, что ему ну очень-очень сильно нравится другая девушка. Было немного обидно, но поскольку никаких особых чувств у меня возникнуть не успело, огорчилась я не слишком сильно. И согласилась с ней познакомиться.

Сигне не могла не нравиться — настолько она была открытой, дружелюбной и веселой. Я бы охотно с ней подружилась, если бы не англичанка Люси, ее соседка по квартире. Та отнеслась ко мне настороженно и с долей ревности, поскольку ее парень Зигмунд посматривал на меня с интересом. Все трое учились на модельеров, что не мешало нам шестерым проводить время вместе. Почему-то все думали, что мы с Наоки пара, хотя между нами не было ровным счетом ничего.

Вечеринки, клубы, прогулки, поездки по окрестностям — свободное от учебы время летело быстро и весело. Наоки нашел девушку, я познакомилась с Луиджи. Люси и Зигмунд разошлись, но остались друзьями. Компания наша то увеличивалась, то снова уменьшалась до шести человек.

Последним, седьмым, к нам присоединился Фабиано, очень быстро ставший моей закадычной подружкой. Риккардо встретил его на каком-то модном показе, и сначала между ними произошло… недоразумение.