Книга Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы - Василий Звягинцев

Он встал из-за стола, подошел к окну, из которого был виден океан, и как только приоткрыл створку, соленый ветер заполоскал шторы, вытягивая их горизонтально, вскидывая к самому потолку.

Хорошо. Все складывается хорошо. Для него лично. Теперь есть где укрыться от треволнений мира, откуда снова можно руководить им совершенно так же, как это делалось раньше. Был бы смысл. А его нет.

С Замком он теперь мог говорить, вслух или мысленно, с любого места, не только из-за пульта.

— Можешь найти мне прежнее тело? — спросил он просто так, думая совершенно о другом.

— Прямо сейчас? Ты его получишь. Только сначала Александр должен занять свое…

Интересно, почему Замок называет своего любимца полным именем? Всегда он был то Сашкой, то Шульгиным, моментами — Александром Ивановичем, если требовалась официальность. Наверное, таким образом подчеркивается какая-то разница. Антону стало обидно.

— Это важно — чтобы он занял его?

— Достаточно важно. Его шансы выжить значительно возрастут. Тому человеку, в ком он сейчас находится, тоже будет лучше. Ему будут угрожать только люди…

Антону надоели разговоры вокруг да около. Складывалось впечатление, что Замок то ли до сих пор не решается перейти к полной откровенности, то ли опасается произносить некоторые вещи вслух.

— Давай говори напрямую. С телом я могу и потерпеть. Но ты все же объясни, что за страшная опасность нам угрожает, если ее боишься даже ты.

— Я — не боюсь. Меня взять штурмом и уничтожить невозможно. Мне просто не хочется остаться островом в океане зла…

— Ох, как возвышенно, друг мой! Я готов поверить, что ты проникся идеями древних земных философов. Не побывали здесь до меня Сократ с Платоном? Старик Конфуций? Заратустра? Или ты сам придумал их от скуки? Пока меня не прислали сюда на должность коменданта? Что ты можешь знать о проблеме добра и зла, если такой проблемы вообще не существует? Ты хоть раз за свое существование встречался с чем-то, подходящим под эти дефиниции? Убить кого-то — добро одному, зло для многих. Наоборот — то же самое. Заточить меня в безвыходную тюрьму было сочтено благом для Ста миров! Как в этом усомниться?

— Но ты же усомнился, — с усмешкой вставил голос в его тираду. — Сбежал, презрев волю «облеченных доверием». Принял помощь Александра, мою, в конце концов…

— Да, но это ничего не меняет. Бросим дискуссию. Нет абсолютного зла, нет добра, нет даже позиции, на которой нам с тобой можно сойтись. Кто-то сказал, что избыток добра — тоже зло. Объясни мне одно — что в данный момент ты считаешь злом для нас двоих, против чего мы должны сражаться? Я готов, но мне интересно…

— Ты привел ко мне в гости семь людей. Пять мужчин и двух женщин, третью я создал сам по модели, придуманной тобой и Воронцовым. Она получилась неплохо, ты согласен?

Что же тут возразишь? Дмитрий случайно получил самую лучшую женщину из всех, на которых мог рассчитывать.

— У всех этих людей были совпадающие представления о том, что считать злом. У меня было время все обдумать, сравнить, согласиться. Такие моральные принципы меня устраивают.

— Перевербовали тебя, получается.

— Объединенное психополе этих людей оказалось сильнее, чем базисные ядра некогда внушенной мне программы.

«Ну да, — подумал Антон, — два „кандидата“ в Держатели, работающие в резонанс с дополняющими и усиливающими их природные способности синтонными личностями… Даже бессознательно они сумели подавить одни и активизировать другие „черты личности“ Замка. Его „конструктор“ не предвидел, что такое возможно — перехват управления. Бог тоже не рассчитывал, что агитация Змея окажется убедительнее, чем его прямой запрет на яблоки Познания».

— И все же, о каком «океане зла» ты говоришь? Сколько мы с тобой прожили вместе, но подобная тема не возникала даже в разгар обеих мировых войн…

Замок принялся объяснять. Антон слушал, попутно отмечая, что на самом деле у него то и дело проскакивают нотки, выражения, обороты речи, свойственные членам «Братства», а главное, как некогда выразился Новиков, — способ мышления. Именно не стиль, а способ.

Из лекции, вернее — реферативного доклада Замка следовало, что как исходные принципы мироустройства данной Вселенной, так и затеянная впоследствии Игра предполагали постоянное балансирование между некими пограничными точками, принципами, полюсами, назови как угодно. Все земные религии и философские системы так или иначе отражали эту парадигму, частично пришли к своим постулатам эмпирически, частично получили их в готовом виде «извне».

Хаос и Порядок, Бог и Дьявол, Рай и Ад, Ян и Инь, математические и физические теории и законы — все «из одной оперы».

Правила Игры, наличие в Сети Ловушек сознания, соперничество и симбиоз аггров с форзейлями на этом фоне выглядят как многократно дублированная система безопасности Естества. Как в нормально организованном государстве: обязательно должны быть Законы, писаные и неписаные, полиция, контрразведка, разделение властей, те или иные формы гражданской самодеятельности и самоуправления, и так далее…

Антон о подобном знал, его так и ориентировали, направляя на службу, только все его познания равнялись, используя ранее приведенную аналогию, информации того же самого атташе, исполняющего предписанные функции в какой-нибудь Кохинхине в эпоху отсутствия средств массовой информации. Раз в три месяца получаешь случайной оказией пакет из министерства — и все на этом.

На «большой земле» давно началась война, а ты об этом узнаешь, только когда вражеский крейсер, войдя на рейд, начнет расстреливать город прямой наводкой.

Замок признался Антону, что он и сам оказался почти настолько же ограниченным в своих представлениях о подлинной сущности Гиперсети. Подлежавший наблюдению и контролю «веер реальностей» ограничивался не более чем десятком сравнительно однотипных, образовавшихся на развилках последнего тысячелетия. Возможно, миллионами других, возникавших чуть ли не со времен мезозоя, занимались совсем другие «ведомства» или не занимался никто в силу их крайней «маловероятности». Нет же на Земле фирм, выпускающих зонтики для защиты от метеоритных дождей…

Подучив Шульгина отключить его Узел от Сети, Замок обрадовался, как герои романа Ефремова «Великая Дуга», вырвавшиеся на свободу из египетского рабства. И так же, как они, быстро сообразил, что свобода свободой, но кишащие дикими животными и враждебными племенами просторы Африки — совсем не земля обетованная, не сады Эдема.

Там, кроме обычных львов и леопардов, водились и ужасные «гишу» — гиены размером со слона.

Одна из «побочных» цивилизаций вдруг проявилась сама собой, всплыла из зоны отрицательных вероятностей, словно доисторическое чудовище из глубин океана. Населенная двумя видами гуманоидов, находящимися в непонятных обычному человеческому разуму (к которому Замок причислял и себя) отношениях. Технически и ментально развитая настолько, что могла защищаться собственными мыслеформами и Ловушками от внимания Игроков. Держатели, по мнению Замка, почему-то вообще не придавали ей значения.