Книга Снег как пепел - Сара Рааш

— Я думаю, что Ангра жив, — тихо говорю я, и мой голос звенит печалью в прохладном воздухе. — И его магия тоже. Все намного хуже, чем нам казалось. Гораздо хуже.

Генерал ничего не отвечает, и на мгновение мне кажется, что, возможно, мои слова унес ветер. Я смотрю на Генерала, но на его лице то же непонятное выражение, какое я видела, вернувшись из Лайнии с половинкой медальона. Смесь страха и решимости.

Я касаюсь медальона на своей груди. Он теперь целый и… лишенный силы, но прикосновения к нему странным образом успокаивают. Как когда-то лазурит.

Винтерианцы думают, что магия возвращена в медальон и теперь в безопасности. Они думают, что мое использование магии без накопителя, как сказал Мэзер, было счастливой случайностью. Им не приходит в голову, что магия может находиться сейчас где-то еще. Не только их, но и Корделла. И особенно — Ноума.

— Будем решать проблемы по мере их поступления, — отзывается Генерал. Его взгляд встречается с моим, и я вижу, как сильно он устал, как напуган. — В будущем мы потихоньку со всем разберемся.

Я киваю. Через толпу бегущих винтерианцев галопом проносятся всадники и, подъехав к нам, останавливаются. Терон с Ноумом трясутся от холода в своих седлах, их взгляды перебегают с Дженьюри на Генерала и на меня. Ноум и на холоде пытается сохранять достоинство, Терон же, обхватив себя руками, клацает зубами, вторя стучащим по земле копытам. Мэзер вклинивается на своем коне между мной и Тероном и разглядывает наших заледеневших гостей.

— Скажи мне, что у вас здесь найдется лавка с теплыми плащами, — говорит Терон, от дрожи неловко подергиваясь на лошади.

Мэзер хохочет. Давно я не слышала его чудного звонкого смеха. Он с каждым днем улыбается все шире и шире, освещая все вокруг своей ослепительной улыбкой.

— Бедняжка, — подначивает он Терона. — Не можешь вынести даже легкой прохлады?

— Легкой прохлады? — взвизгивает Терон. Он указывает на армию корделлианцев, таких же замерзших, как и их король с принцем. — К концу путешествия у нас будет армия корделлианских сосулек. Отец с утра чихнул, так его чих замерз в воздухе!

Я смеюсь, и Терон косится на меня. Беззаботное веселье в его глазах сменяется более глубоким чувством, тем, что напоминает о разделенном нами во дворце Ангры волнительным поцелуе. Мэзер между нами смещается в седле и играет желваками. Я отрываю взгляд от Терона, и мои губы расплываются в улыбке: мне хочется смеяться — до того нелепая ситуация.

Ноум хмыкает, но ничего не говорит. Или ему нечего сказать, или его губы заледенели, кто знает. Мне интересно знать, по-прежнему ли желает правитель королевства Гармонии связать своего сына брачным союзом с королевством Сезонов или все возрастающий долг Винтера перед Корделлом сам по себе является прочными узами? Ноум завел об этом разговор несколько дней назад, пока мы отдыхали после захвата рабочих лагерей. Он протянул руку, чтобы пожать мою, и когда наши ладони соприкоснулись, перед моим внутренним взором снова встал яркий образ: Ноум на коленях у постели жены. Такая связь возможна потому, что я сама — накопитель, и другие владельцы королевских накопителей даже не подозревают о ней. Не считая Ангры, конечно, который знал об этом, потому что использовал Распад. Ноум же, наверное, считает меня слабой неуравновешенной королевой, вздрагивающей при каждом прикосновении. Пусть он лучше недооценивает меня и понятия не имеет о моей истинной силе. Винтеру это еще пригодится, когда Ноум решит собрать с нас все долги.

— Если вы закончили спорить по поводу погоды, — говорит Генерал, — то, я думаю, пора приняться за дела посерьезней.

Он ловит мой взгляд, широко улыбается и подгоняет коня, который галопом проносится между винтерианцами, взметая копытами комья снега. Терон с Ноумом бросаются вслед за ним, петляя в толпе светловолосых людей, бегущих навстречу городу. Лишь Мэзер остается со мной и глядит на меня, а я стараюсь на него не смотреть.

— Прости, — шепчу я.

Лошадь Мэзера переступает копытами в снегу, встревоженная повисшим напряжением. Я с трудом отрываю взгляд от несущейся толпы, чтобы посмотреть в сапфировые глаза Мэзера. Я страшно хочу извиниться, но он опережает меня:

— Не извиняйся. Ты не сделала ничего плохого. — Он устремляет взгляд к городу. — Совершенно ничего.

— Я знаю, просто… — Я умолкаю, и Мэзер снова поворачивается ко мне.

— Я знаю, — эхом повторяет он и искренне улыбается.

Он ерзает в седле, сжимая в руках поводья.

— Если кто-то из нас и должен чувствовать вину, то это я. Уильям рассказал нам правду, когда тебя схватили, и я только и думал: «Теперь вся ответственность на тебе. Я свободен».

Если бы я не смотрела на него, то, возможно, и поверила бы его словам, сказанным беспечным тоном. Но я наблюдаю за его лицом, за его сузившимися глазами, за его сжавшимися в тонкую линию губами. В его словах даже слишком много правды. «Я свободен». Возможно, это та свобода, которая ему не нужна.

— В Корделле, — начинаю я, — когда мне приходилось играть роль их будущей королевы, я представляла себе, что я… — у меня вырывается смешок, — что я — это ты.

Мое признание стынет в воздухе. Мэзер улыбается, напряжение отпускает его, и он чуть склоняет голову.

— Моя королева, — отзывается он и, пришпорив лошадь, сливается с бегущей людской толпой.

Я провожаю его взглядом с легким сердцем. Мы и правда в Дженьюри. В городе, который я видела лишь в воспоминаниях и снах. Его дома и булыжные мостовые. Вечно падающий снег. Он так нужен нам! Что-то влажное покалывает нос. Я поднимаю взгляд и счастливо улыбаюсь. Падает снег, и зима укутывает нас, защищает. Мой конь тоже скачет галопом, с каждым ударом копыт догоняя остальных.

«Это твой город». Голос Ханны звучит в моей голове. Она всегда могла со мной говорить, но боялась, что Ангра поймет, что я из себя представляю, и поэтому никогда не вмешивалась в нашу миссию по поиску половинок медальона. Все это было прикрытием для защиты королевской линии крови, а сны и видения предназначались для того, чтобы я привыкла к магии и соединилась с ней так, как даже представить себе не могла. Моя мама. Никак не свыкнусь с мыслью, что у меня она есть. И не знаю, как приспособиться ко всему этому новому миру.

«Наш город», — поправляю я ее.

«Если бы не ты, нас бы уже сейчас не было в живых».

Я чувствую печаль Ханны.

«Но ты одержала победу там, где я потерпела поражение. — Она замолкает, и я ощущаю в ее молчании волну раскаяния. — Я хотела рассказать тебе. Я так много раз хотела поговорить с тобой, но не могла рисковать. Ты должна была подрасти и созреть для магии, ведь если бы Ангра узнал, кто ты, до этого момента… — Ее голос надламывается. — То наше королевство было бы потеряно навсегда».

«Я знаю», — говорю я. Это все, что я могу сказать.

Сегодня не день печали и извинений. Сегодня день наслаждения прохладным воздухом, снегом, радостью винтерианцев, их улыбающимися и сияющими лицами. Я замечаю впереди Нессу: она смеется и бросает снежки в Коналла. Вижу Дендеру и Хенна, которые скачут верхом к стене — счастливые и свободные, какими и должны были быть всегда. Людьми в свете, а не словами в темноте.