Книга Властители судеб Европы. Императоры, короли, министры XVI-XVIII веков - Людмила Ивонина

Кардинал Джулио Мазарини.

Смерть Людовика XIII, наступившая в мае 1643 г., взбудоражила французскую столицу. «Король умер, да здравствует король!» Новому французскому монарху Людовику XIV тогда еще не было и пяти лет. Согласно завещанию покойного короля, при регентше Анне Австрийской создавался Совет, в который должны были войти Гастон Орлеанский, принц Конде, кардинал Мазарини, канцлер Сегье, господа де Нуайе и де Шавиньи. Без ведома и одобрения Совета королева не вправе была принимать какие-либо решения. Гастон Орлеанский и принц Конде желали, однако, сами, без вмешательства Совета, куда входил хитрый и осторожный Мазарини, ставший для них несносным, влиять на королеву. Поэтому с согласия и одобрения этих двух высокородных лиц парламент кассировал завещание Людовика XIII и провозгласил Анну Австрийскую регентшей с почти неограниченными правами. Но королева тут же назначила кардинала главой своего Совета и первым министром.

Что представляла собой Франция в начале правления Джулио Мазарини? Наследство Ришелье оказалось очень тяжелым. К 1643 г. стало невозможным увеличивать размер прямого налога (тапьи). Деревня была истощена затянувшейся Тридцатилетней войной, недоимки достигли огромных размеров. Стороннему наблюдателю казалось, что финансовая политика регентства выглядит крайне неуверенной. Новые налоги вводились, а после протестов парламента отменялись. Правительство Мазарини пыталось повысить сборы с ввоза в столицу продовольствия, обложить то домовладельцев (которые в ответ повышали квартплату), то вообще всех зажиточных, то купцов, то ремесленников. Повсюду оно сталкивалось с протестами и волнениями, и все новые группы населения начинали видеть в парламентариях защитников своих интересов. В Парижском парламенте звучали речи о том, что бедам придет конец, если обложить ненавистных всем финансистов Мазарини, которые удачно воспользовались военным временем, чтобы набить себе карманы. Конечно, они делились с первым министром, и он знал, что это в основном нечестные деньги. Но Джулио, без меры любивший золото, предпочитал этого не замечать. Надо признать, в первые годы своего правления Мазарини не очень хорошо умел управлять экономикой и финансами вверенного ему государства. Но, пожалуй, в военное время с этими проблемами справиться без издержек не смог бы никто, даже финансовый гений. Однако Мазарини предстояло сильно поплатиться за это и выдержать бурю, которую даже в мыслях не мог себе представить покойный Ришелье. С началом регентства в столицу вернулись все изгнанные при бывшем министре аристократы-оппозиционеры, надеясь получить награды и восстановить свои привилегии. Поначалу Мазарини тщательно скрывал свое стремление к власти и богатству. Неудивительно поэтому, что оба принца (Гастон и Конде) первое время ничего не имели против нового первого министра и даже оказывали ему покровительство. Но Джулио ловко пользовался промахами своих врагов и умел обходить притязания тех, кто домогался его милостей, заставляя надеяться на еще большие. Не достигнув желаемого, многие аристократы, возглавляемые герцогом де Бофором, перешли в оппозицию к первому министру, в результате чего Мазарини пришлось подавить мятеж, вошедший в историю под названием «Заговор важных».

Однако в 40-х гг. все свое внимание и таланты Мазарини перенес на внешнюю политику, где проявил себя во всем блеске и достиг наилучших результатов. И подобно многим другим политикам, например Оливеру Кромвелю в Англии, его авторитет за границей был неизмеримо выше, чем у себя в стране.

В литературе существует расхожее мнение, что Ришелье был прежде всего отличным военачальником, а Мазарини — дипломатом. Не стоит противопоставлять кардиналов друг другу. И один, и другой подставляли себя под мушкетные пули и пушечные ядра. И если 18-летняя власть Ришелье ознаменовалась двенадцатью годами войны, то из 18-летнего правления Мазарини на военные годы уйдет не менее 16 лет. Это при том, что по натуре последний был мирным человеком и на всем протяжении своей дипломатической деятельности часто выполнял миротворческие миссии.

Ближайшей дипломатической задачей первого министра Франции стало заключение мира с Габсбургами на выгодных для Франции условиях. Во внешней политике он следовал Ришелье и частенько повторял мысль последнего о том, что «война в Германии не столько война религиозная, сколько война против чрезмерных амбиций Австрийского дома». Несмотря на одерживаемые Францией на четвертом этапе Тридцатилетней войны (1635–1648) победы над врагом, к заключению мира Мазарини побуждали, в первую очередь, внутриполитические обстоятельства, связанные с назревавшей Фрондой. Он уже давно заметил признаки европейского кризиса, начинавшие проявляться и во Франции, и делал все возможное, чтобы привлечь в свой лагерь наибольшее число союзников.

Мирные переговоры невозможно было начать из-за сопротивления испанской стороны. Мазарини решил ускорить развязку, нарушив прелиминарное соглашение с императором Фердинандом, заключенное еще при Ришелье, и выступил с армией по направлению к северо-восточной границе. В 1643 г. французы овладели Эльзасом, действуя согласованно с силами Республики Соединенных Провинций, и одержали ряд побед над испанцами в Южных Нидерландах. Но самой радостной и несколько неожиданной даже для Мазарини была победа над испанской армией при Рокруа 19 мая того же года. После этой битвы «золотой век» Испании фактически закончился. Франция кардинала Мазарини могла уже предъявлять серьезные претензии на господство в Европе.

После этого ничто уже не препятствовало открытию мирных переговоров в вестфальских городах Мюнстере и Оснабрюке осенью 1644 г. Мирный процесс ненадолго застопорился из-за неожиданно вспыхнувшей в 1643 г. датско-шведской войны. Быстро сориентировавшийся Мазарини стал посредником на переговорах между обеими странами и привел их уже через два года к урегулированию конфликта. Разумеется, немалую роль здесь сыграли и успехи шведского оружия. Первый министр Франции предпочитал не вступать в жаркие споры и бурные дебаты начавшегося мирного конгресса лично. Он ловко и умело действовал через своих тщательно подобранных и проинструктированных доверенных лиц в Мюнстере — д'Аво и Сервьена. Эти люди добросовестно заслужили себе славу опытных политиков, но все, конечно, знали, кто реально стоял за их спиной и каждодневно руководил ими.

На конгрессе с первых же дней работы вспыхнули острые разногласия между имперским послом Траутмансдорфом и испанским представителем Пеньярадой по кардинальным вопросам урегулирования общеевропейского конфликта. Мазарини дал понять имперскому послу, что Франции нужен мир с Веной, и за это она будет способствовать как можно лучшему решению имперских дел в переговорах со Швецией. Поэтому, вопреки активному противодействию Пеньярады, интригам при Венском дворе, недовольству других членов имперской делегации, обвинявших его едва ли не в измене делу веры и Империи, Траутмансдорф упорно шел на достижение мира с Парижем. Этому способствовала также дипломатия Мазарини по отношению к протестантским и католическим князьям Империи, направленная на сохранение их территориальных свобод и расширение политических прав. И несмотря на то, что в 1647 г. на континенте создалась напряженная ситуация, связанная с заключением за спиной Франции сепаратного мира между Испанией и Голландией, Мазарини упорно вел дело к завершению переговоров. 24 октября 1648 г. Европа, наконец, узнала о заключении долгожданного мира. Согласно его статьям, Франция получала Эльзас и Лотарингию с городами Мец, Туль и Верден и, что самое главное, становилась, наряду со Швецией, гарантом европейского равновесия. Такое положение фактически приводило к гегемонии французского королевства в Европе, т. е. цели, которую поставил Ришелье и достиг его преемник.