Книга Детям до шестнадцати - Виталий Каплан

2.

Заснуть не удавалось. Мешало сонное дыхание ребят, и чей-то тонкий, заливистый храп (в темноте не разберёшь чей), а ещё шумел за капроновыми стенками палатки ветер, трещало что-то в лесу, пиликала где-то совсем рядом неизвестная ночная птица. И под ковриком было что-то жёсткое – может, бугорок, может, незамеченная при установке палатки шишка.

Хотя на самом деле всё это чепуха, не это мешало. Просто бегали под черепной коробкой разные мысли – то мелкие и юркие, как муравьи, то тяжёлые и основательные, как слоны. Он пробовал этих слонов считать, но с тем же успехом можно было считать муравьёв или сосновые иголки.

А ведь всего полтора часа назад Саня вполне благополучно погрузился в сон, и ничего тогда не мешало – ни суета пацанов-семибэшников, устраивающихся поудобнее, ни птичьи голоса, ни звуки стрелялки из планшета Петьки Репейникова (потом, конечно, пацаны сурово напомнили Петьке, что существует такое достижение прогресса, как наушники). Сон пришёл – огромный, зелёно-жёлтый, прямо как заросшая свежими одуванчиками поляна, где разбили лагерь.

Разбили, правда, не они. «Да кто ж вам такое доверит, – хмыкнула Елеша, когда выходили из автобуса. – Вы ж ничего сами не умеете. Старшие ребята и взрослые для вас постарались. Вот доживёте до десятого класса, тоже будете принимать участие в такой работе, на благо нашей гимназии, из самых альтруистических соображений, как наши старшеклассники!»

Ну, насчёт альтруистических она несколько преувеличила. Всезнающий Илюха Муравьёв («в каждой бочке затычка») сообщил народу, что десятиклассникам, выехавшим на место ещё вчера днём, обещано освобождение от недельной практики после переводных экзаменов. А вот чем соблазнили ребят из одиннадцатого, у которых ЕГЭ на носу, оставалось загадкой. Впрочем, Саня подозревал, что им просто-напросто захотелось потусить на природе, без надоедливого взрослого пригляда.

Пригляд, конечно, был – со старшеклассниками поехали Динамометр, пожилой учитель по технологиям Павел Андреевич, ну и как же без начальства – Антонины Алексеевны? Надо же кому-то приглядывать и за учителями? Правда, по словам всё того же всезнающего Мураша, в таких поездках взрослые и сами будь здоров расслабляются, не до того им, чтобы бдительно пасти толпу старшеклассников.

Толпа-не толпа, а человек пятнадцать стояли поодаль в лесу отдельным лагерем. Сейчас оттуда не доносилось ни звука… ну, то есть обычными ушами не услышать, а вот если подключить волшебство – «длинный слух», как это называл Дима, то вполне можно узнать всё, что там говорят. Только силы осталось совсем на донышке. Надо сберечь на крайний случай…

Он снова вспомнил, как всё началось. Как барахтался он в тёплых волнах жёлто-зелёного сна, и кажется, там было заросшее по берегам тиной лесное озеро (в таких водятся особо крупные караси, это ему дядя Яша Овсянников тем летом предметно доказал), и рядом на оранжевом коврике из пенки сидела Дашка Снегирёва, одетая совсем по-летнему, вернее, по-пляжному, хотя для купания озеро казалось грязноватым. И её, и так же по-пляжному одетого Саню щадили комары – ну то есть совсем не замечали, хотя их в подобных местах должны быть тучи. О чём-то они с Дашей говорили, и хорошо говорили… не вспоминали никаких обид, никаких дурацких картинок во вконтакте, никаких бойкотов, никаких мышей в лапте…

И вот из этого прекрасного, редкостного сна его безжалостно выдрали.

– Санёк, вставай! – долбился в уши чей-то смутно знакомый голос, а чья-то бесцеремонная рука трясла за плечо. Голос был тихий, но настойчивый. Саня попытался отмахнуться, но без толку. Ему не позволили остаться там, с Дашей, на тенистом берегу. Его трясли, дёргали, а после и вовсе применили запрещённый приём – надавили на мочку уха. Он взвыл – и проснулся окончательно.

В темноте ничего, кроме смутной тени, разобрать не удавалось. Чёрное на чёрном.

– Здесь Куницын, – жарко дохнули ему в ухо. – Быстро за мной.

Полог палатки слегка колыхнулся, стало чуть светлее – самую малость, чтобы сообразить, куда ползти, выбравшись из спальника.

А вот снаружи было не слишком темно. Во-первых, круглая жёлто-рыжая луна поднялась над верхушками сосен. Во-вторых, малиново светились угли костра, у которого вечером они все сидели, поджаривали на прутиках куски хлеба, кипятили чай. Сейчас, оставшись без подкормки, костёр почти угас – но пламя вновь взметнулось, едва Гошка сунул туда несколько сухих еловых веток.

Вверху горели звёзды, не такие яркие, как бывает в августе, но куда более заметные, чем в городе. Слева, на западе, небо казалось светлее – намекая на то, что именно там пару часов назад закатилось солнце. Густо пахло дымом, сосновой хвоей и одуванчиками.

– Что тебе? – мрачно поинтересовался Саня, глядя на Гошу.

Тот, судя по его виду, спать не ложился вовсе. Был он, как и днём, в бежевой водолазке и чёрных адидасовских шортах, точно таких же, как у Димы. Наверное, тоже некому было заставить его надеть джинсы. «Ну и что, что днём двадцать три? Зато ночью одиннадцать! Майские ночи холодные! А тем более, клещи! Энцефалита захотелось? Нет и ещё раз нет!». Или у Гошиной мамы не хватило воли.

Саня тут же вспомнил, что ещё перед ужином, когда ребят распределяли по палаткам, выяснилось: кому-то не хватит места. Мальчишек-семибэшников было девять, а палатка – восьмиместная.

– Можно, конечно, потесниться, – задумчиво сказал Динамометр. – В тесноте, как говорится, да не в обиде. Впрочем, имеется другой вариант: у мальчиков-старшеклассников есть лишнее место, Лагутенко не поехал. Так что можно с комфортом разместиться.

– Не нравится мне этот вариант, Николай Геннадьевич, – тут же встряла Елеша. – Хотелось бы, чтобы мои ребята все были тут рядом, под присмотром. Мало ли…

– А будто там не под присмотром! – ухмыльнулся физкультурник. – Там, Елена Ивановна, концентрация педагогов на детскую единицу повыше, чем здесь. Ну что, есть отважные люди? Или все так боятся десятиклассников?

Особо их никто не боялся, но и вызываться никому не хотелось. Одно дело, когда тебя возьмут и скажут: взял свои вещи и пошёл, и другое – когда ты вроде сам этого захотел. Поэтому народ мялся и жался, пока, наконец, ситуацию не спас Куницын.

– Ну я могу пойти, в чём проблема-то?

И вот сейчас, когда все давно уже улеглись, Гоша почему-то оказался не там, в лесу, в лагере организаторов, а тут, на поляне – какой-то весь нервный и встрёпанный.

– Куртку возьми, – негромко распорядился он. – Замёрзнешь. На, держи!

Саня взял у него маленький светодиодный фонарик, такой же, каким Лиска подсвечивала лестницу, ведущую в штабной подвал. Нырнул в палатку и вылез оттуда со своей защитного цвета ветровкой.

– Ну, в чём дело-то? – хмуро повторил он свой вопрос.

– Проблема у нас, Санёк, – Гоша уселся на бревно возле костра и сделал приглашающий жест. – Короче, помнишь, тогда перед майскими ты сказал, что с теми гопами и сам бы справился, потому что в дзюдо занимаешься?