Книга Изнанка - Сергей Палий

Русские деревеньки не меняются. Узкие улочки, немногочисленные огоньки в окошках, дымок из труб, покосившиеся завалинки, ленивое покряхтывание собак, печально уткнувшийся в забор трактор с прицепом... Так было при Петре, ну разве что вместо трактора топталась возле кривобокой телеги распряженная кобыла. Такой же пейзаж, по всей видимости, увидят и наши правнуки, если им доведется забраться в расейскую глушь.

Оглядевшись, Валера двинулся в сторону местного клуба – единственного двухэтажного здания во всем населенном пункте. В прошлый раз он подъезжал к Чукондово с другой стороны, поэтому не сразу сориентировался в одинаково-разных домишках. Они ведь именно одинаково-разные в маленьких поселках: и похожие для неискушенного городского проходимца словно близнецы, и в то же время каждый со своей неповторимой душой, древние языческие руны которой можно прочесть между узоров резьбы на ставенках, крылечках, фронтонах...

Побродив по сугробам, он наконец нашел знакомые ворота. Постучал в промерзшие доски калитки. Тут же во дворе зашелся хриплым лаем пес.

Через несколько минут за забором послышались хрусткие шаги и неразборчивое бормотание. Калитка, скрипнув засовом, отворилась, и в проеме возник мужик в тулупе, небрежно держащий внушительную двустволку наперевес.

– Чего надоть?.. – неприветливо справился он, щурясь, и заканифолил вопрос односложным матерным словцом.

– Дядь Сев, не узнаешь?

– Экма! Валерка, ты, что ль, прохиндей?!

– Точно! Я!

Мужик прислонил ружье к железной бочке и сгреб Рысцова в охапку, облобызал трижды по-русски, отстранился. Крякнул, тыча увесистым кулаком ему в бок:

– Эк, некормыш! Ни рыба ни мясо – одни косточки. Да проходь, чего в воротах обустроилси?

Валера зашел во двор. Пес породы поселочная сторожевая продолжал нещадно надрываться, громыхая цепью возле конуры.

– Цыц, Дозор! Свои! Утихни! – рыкнул дядя Сева, закрывая калитку и подхватывая двустволку. – Айда в хату, Валерка! Чего испужанный такой?

– Да... С местным пьяненьким лихачом чуть в Мокшу не улетели, пока добирались из Сасово. Ну, как вы-то здесь поживаете?

– Эк, нерадивый! – проворчал дядя Сева, запихивая Рысцова в сени. – Постреленыш твой – молодец! Хоть и непослушлив шибко, но работящ. Су временем мог бы пригожим подспорьем в хозяйстве стать. – Старик притянул Валеру за воротник плаща к себе и просипел на ухо: – На кой шут ты мне бабу припер, оккупант недобитый? Мало тоготь, что городская, дык еще и строптивая – аж жуть! Давеча скандал мне закатила... Что ты, цаца непужаная – прям не выматерись при ней по-человечьи!

Рысцов усмехнулся, с удовольствием вдыхая горьковатый аромат протопленной избы.

Сразу после того, как стал работать на Кристину, он решил подальше упрятать Сережку. В Москве пацана оставлять было чрезвычайно опасно. Забрал его втихомолку из школы, взял у телохранителей машину, сам сел за руль и тайком привез сюда, к дяде Севе – пожилому деревенскому мужику, знакомому еще по одному старинному мероприятию, связанному с перепродажей леса. В такой глуши ищи Сережку свищи... А больше Валера ни за кого и не боялся.

Правда, уже выезжая из Москвы тогда, почти месяц назад, он вспомнил кое-что, развернулся и заехал к Нине Васильевне – тетке, у которой покупал пельмени домашнего приготовления. Бес в ребро ткнул. Дело в том, что она уже лет десять была одинока и все время сетовала на то, что столичная жизнь ей не по нутру – мечтала в село уехать, а денег купить дом не было. Помог он ей собрать немудреный скарб и покидать его в багажник, затолкал саму Нину Васильевну на заднее сиденье, да и не мудрствуя лукаво доставил вместе с Сережкой сюда. Косный холостяк по сельсоветовскому еще убеждению, дядя Сева чуть было не пристрелил Рысцова, когда увидал румяные щеки дородной домохозяйки, но Валера успел вовремя ретироваться...

С тех пор он так ни разу и не навестил сына. Скотина позорная!..

– Кто там? – раздалось с кухни знакомое распевное сопрано Нины Васильевны. – Маринка, ты, что ли, пасьянс пришла разложить?

Ужились, выходит, стариканы, с какой-то внутренней гордостью удачливого сводника подумал Валера.

– Серго! – позвал дядя Сева с напускной суровостью в голосе, скидывая калоши. – А ну-ка, подь сюдыть! К тебе гость пожаловал...

– Кузька Лысый? – откликнулся Сережка откуда-то из глубины избы. И у Рысцова комок застрял в горле от его бодрого писка.

Дядя Сева заговорщицки подмигнул ему, забирая из остановившихся вдруг рук плащ.

Сережка стремглав выскочил в сени и остановился как вкопанный, вылупившись на отца зеленоватыми кругляшками глаз. Розовощекий, слегка поправившийся, босой, в простячковой распашонке и трогательных брючках с оттянутыми пузырями на коленках.

– Папка?.. – Он так и стоял, держа пегого котенка за шкирку в одной руке и игрушечную модельку «Скорой помощи» в другой.

– Здорово, рядовой... – выдавил Валера. Выдох увяз в груди.

– Папка!!! – заорал Сережка, отпуская мявкнувшего котенка и машинку и бросаясь ему на шею. – Папка приехал!!

Из кухни выскочила Нина Васильевна, радостно вскрикнула и заломила руки, глядя, как пацан обезьянкой повис на отце, возле переносицы которого скользнула едва заметная в неверном свете слеза.

– Ох, радость-то какая! – запричитала она. – Мы уж думали-гадали, не случилось ли чего... Проходите, Валерий Степанович!

Пегий котенок с перепугу протаранил лбом «Скорую» и юркнул под лавку.

– Чеготь разкудахтались... – надув губы, чтобы спрятать улыбку, проворчал дядя Сева. – Эк разошлись-то...

– Пап, а мы с дядей Севой завтра идем на Мокшу! Леща удить! Лунку бурить будем! Пойдешь с нами? Только вставать спозаранку придется, в четыре часа, а то клева не будет!

– Да заходь ты, Валерка! – мотнул головой старик. – Набалакаетесь ещеть. Ужинать пора! А то вон какойть... ни рыба ни мясо – одни косточки... Серго, а ну-ка, слазь с бати!

– Не слезу! – Пацан непослушно вскинул подбородок.

– Во! – пожаловался дядя Сева, флегматично отдирая по частям Сережку от Рысцова. – Что я говорил? Жук колорадский! А ну-ка отцепись от батьки, проказник негодный...

– Радость-то какая... – покачала головой Нина Васильевна, прижав сложенные ладони к полновесному бюсту.

– Не квохчи, а стол накрывайть шустрей, окаянная! – распорядился хозяин дома, отколупав-таки не особо прицельно брыкающегося мальчишку. – Пойдем-ка, мужики, в комнату. Побалакаем, первачку хлобыстнемть...

– Я тоже хлобыстну? – хитро сощурился Сережка.

– Проказникам не положено, – отрезал дядя Сева и опять надул губы.

* * *

Рысцов уплетал гигантские пельмени так, что аж за ушами трещало. Вот чего ему не хватало: вкусной еды, оживленной трескотни сына и толстых бревенчатых стен протопленной избы. Гори синим пламенем, проклятый город...