Книга На передних рубежах радиолокации - Виктор Млечин

Однажды я оказался невольным свидетелем жестокой оценки Плешакова на совещании с представителями отдела Рапопорта. Несмотря на то, что в недавнем прошлом Петр Степанович сам работал в этом коллективе, он неодобрительно воспринял предложения выступавших. Обсуждение Плешаков заключил примерно так: «идите и переделывайте». Работа «Остров» шла еще некоторое время, но в 1960 году было принято решение о переводе отдела Гуськова в другую организацию, после чего работа была закрыта.

Надо сказать, что идеи, выдвинутые в то время и поддержанные заказчиком, несмотря на определенные трудности, оказались весьма плодотворными. С позиций сегодняшнего дня, я бы сказал, что они носили стратегический характер, и в этом большая заслуга Плешакова, который был не только одним из главных инициаторов проведения работ, но приложил немало усилий для успешной реализации выдвинутых технических решений.

Должен отметить, что в личном плане я обязан Петру Степановичу, который поддержал мою диссертационную работу и способствовал ее завершению. Затем, в 1963 году Плешаков вместе с Н. П. Емохоновым помогли решению моего жилищного вопроса, за что я им был весьма благодарен.

Вместе с тем я не хочу создавать впечатление, что Плешаков был этаким «ангелом во плоти». Вовсе нет. Он мог применять и порой применял жесткие решения. Он не терпел разгильдяйства, используя в случае необходимости непопулярные административные меры, наказывая за нарушение финансовой дисциплины, а, при попытках злоупотреблений, мог и уволить.

Приведу эпизод, свидетелем которого я был. В 1962–1963 гг. мы проводили работу «Партитура», научным руководителем которой был Б. Д. Сергиевский. Плешаков всячески поддерживал эту работу, а на этапе летных испытаний несколько раз приезжал на базу «Ермолино», где мы тогда обосновались. Командиром или руководителем был некто Голиков, в прошлом военный летчик, активный участник Отечественной войны. Голиков помогал нам в работе, у меня с ним были хорошие отношения. Базу «Ермолино» длительное время курировал центр, возглавляемый B. C. Гризодубовой, но в период наших испытаний база административно подчинялась нашему Институту. По-видимому, до Плешакова доходили сведения о неблагополучии на базе. Он приехал на базу «Ермолино» вместе с секретарем парткома (тогда И. Леонард) и сразу же стал обследовать состояние дел. К вечеру Плешаков подверг Голикова резкой критике. На следующий день Голиков, увидев меня, сказал: «Разнес нас Плешаков», – «Какие претензии?» – спросил я. – «Недогрузка летного состава, недостатки в финансовой сфере». В этот день Плешаков решения не принял и уехал в Протву. Приехав через несколько дней, он подписал приказ об освобождении Голикова от должности. Голиков говорил: «Я опытный летчик, я возил Сталина». На это Плешаков, якобы, ответил: «Вы, может быть, хороший летчик, но плохой руководитель». История имела продолжение. В один из дней к воротам Института подъехал автомобиль. Когда ворота открылись, женщина, управлявшая машиной, не обращая внимания на охранника, подъехала к Директорскому подъезду. В ответ на претензии подбежавшего охранника она сказала: «Я Гризодубова. Пропуск мне не нужен. В СССР нет организаций, куда меня бы не пускали». И пошла в кабинет Плешакова. Разговор, по-видимому, был нелегким. Говорили, что Гризодубова потом даже жаловалась Л. И. Брежневу.

Петр Степанович был искренним человеком. Однажды, в моем присутствии, увидев своего старого знакомого, он от радости обнял его и поднял над полом, дав понять, что очень к нему расположен. Ему были чужды политиканство и тем более интриги. Свое мнение, каким бы оно ни было, он выражал ясно и недвусмысленно.

В 1964 году Плешаков перешел на работу в Министерство. Я его редко встречал, но знал, что он напряженно трудится. Будучи министром, он фактически обновил всю отрасль. В молодые и зрелые годы он был очень здоровым человеком. Однако напряженная работа, по-видимому, подорвала его здоровье. Он умер сравнительно молодым, в 65 лет, отдав стране и народу все, что у него было – жизнь.

Геннадий Яковлевич Гуськов

Впервые я услышал фамилию Гуськов через несколько дней после прихода в институт. Было это летом 1948 г. Знакомясь с материалами по станции, у меня возникли вопросы, которые я задал сидевшему рядом ведущему инженеру Тамулевичу. «Вот здесь говорится о новой разработке смесительной головки. Где можно её посмотреть?» Ответ был: «У Гуськова». – «А где его найти?» Тамулевич позвонил по телефону, Гуськова там не оказалось. Через пару дней я поинтересовался методами измерения малых СВЧ мощностей. «Надо спросить Гуськова», – отвечали мне. Попытка связаться с Гуськовым и в этот раз не удалась. Так продолжалось ещё некоторое время. В ответ на мои вопросы ссылались на Гуськова. «Неуловимый какой-то Гуськов», – подумал я, но буквально на следующий день утром к моему столу подошёл высокий худощавый человек в синем костюме со спадающими набок волосами и привычным жестом откинув назад прядь, улыбаясь, спросил: «Искал меня?» И, не дожидаясь ответа, произнёс: «Будем знакомы. Я – Гуськов. Зовут меня Геннадий». Так мы познакомились. Я проработал бок о бок с Гуськовым почти 12 лет, вплоть до 1960 года, когда он ушёл из института в другую организацию.

Путь Гуськова по ступеням жизни был нелёгким. О раннем этапе этого пути я могу судить только с его слов. Окончив к началу войны 5 курсов МЭИ, он оказался на оборонном заводе в г. Сарапуле. Работать приходилось в условиях частых тревог и немецких бомбёжек. Дневные и ночные смены, материальные лишения, напряжённый ритм – вот обстановка тех лет. На заводе Геннадий Яковлевич приобрёл первый серьёзный производственный опыт. В 1944 г. он пришёл в ЦНИИ-108 и потом в лабораторию Расплетина. Расплетин поручил Гуськову вести важнейшее направление – разработку СВЧ станции. Начинали практически с нуля. Это было абсолютно новое дело для всех, включая Расплетина и Гуськова. Необходимо было в сжатые сроки создать элементную базу станции, провести исследования и затем испытать в составе реальной аппаратуры. Работали до позднего вечера, порой ночами, но времени всё равно не хватало.

Когда Гуськов впервые привёл меня в свою комнату – на четвёртом этаже левого крыла здания (первый корпус), я увидел необыкновенную картину. По всему периметру большой комнаты: на стеллажах, в шкафах, просто на полу были сложены, а в некоторых местах хаотически располагались всевозможные волноводные узлы. Были здесь и направленные ответвители, и Т-мосты, и фильтры, и атенюаторы, и переходы, и вращающиеся сочленения, и смесительные камеры, и детекторные головки, и просто волноводы различных профилей и изгибов. «Кто же это всё изготовил?» – спросил я. «Большинство этих узлов выполнено нашими механиками по нашим чертежам», – оттеняя слово «наши», ответил Гуськов. Конечно, размышлял я тогда, были консультации, была помощь со стороны смежников, появилась литература – отечественная и переводная, всё равно выполненный объём работ свидетельствовал о незаурядных творческих и организационных способностях Гуськова и его инженеров. Был в этом деле и ещё один аспект, который необходимо отметить. Освоение новых диапазонов волн. Гуськов является пионером освоения миллиметровых волн в интересах радиолокации. По вопросам приоритета тех или иных изобретений, открытий или, как теперь говорят, ноу-хау у нас обычно много спорят. Однако эти дискуссии бывают порой малопродуктивны, т. к. развитие техники в периоды «массовых атак» идёт не однозначно, а волнами, параллельно разными коллективами и специалистами. И выявить в этих условиях единоличного лидера довольно сложно. Поэтому, не углубляясь в проблему приоритета, хочу отметить выдающуюся роль Гуськова в переходе от сантиметровых к миллиметровым волнам. Ведь под его руководством была создана одна из первых (если не первая) радиолокационная станция в новом диапазоне волн, которая не только успешно прошла госиспытания, но серийно выпускалась и в течение многих лет находилась на вооружении. А было это почти шестьдесят лет назад. И сейчас, вспоминая о тех годах, давно прошедших годах, думая о той работе, в которой мне тогда посчастливилось участвовать, я хочу привлечь внимание к личности руководителя этой работы – Геннадия Яковлевича Гуськова.