Книга Искусство - Филип Жисе

– Эй, Вилли. Что ни делается, все – к лучшему. Поэтому перестань ныть.

– Я не ною. Я переживаю о психическом здоровье друга.

– Нашел о чем переживать. Лучше пожелай мне счастливого пути и получить то, что я хочу получить.

– Переспать с доминиканкой?

– Нет. Секс второстепенен. Ты знаешь. Познать. Почувствовать. Банальное спаривание – это для животных. Мне интересно кое-что другое.

– Внутренний мир женщины. Наслышан. От тебя, между прочим, если ты не в курсе.

– Да, Вилли. Женщина – это не просто тело, которое служит мужчине для удовлетворения сексуальных нужд.

– Как и мужчина, – вставил Виллем, жуя лимонное пирожное.

– Зачастую, это не более чем самец, ведомый инстинктами.

– Неправда. Мужчины также способны чувствовать.

– Разве что приближение собственного оргазма, – хохотнул Эрик.

– А ты? Ты мне все уши прожужжал своим чувствованием внутреннего мира женщины.

– Я совсем другое дело, – ухмыльнулся Эрик. – Искусство изменило меня. Чувствовать женщину, поверь, намного приятнее, чем ощущать приближение оргазма. Блаженство, достойное богов.

После этих слов друга Виллем отвернулся, побежал взглядом по холлу здания аэропорта. Наконец вновь посмотрел на Эрика.

– Не знаю, что тебе сказать, Эри. Может, ты в чем-то и прав. Женщина, конечно же, отличается от мужчины. Она мягче, нежнее, ранимее, добрее и сострадательнее. Но вряд ли все это заслуживает того, чтобы возвышать женщину над мужчиной, говорить, что внутренний мир женщины красив, а мужчины – уродлив. Мужчины-то всякие бывают.

– Всякие, – кивнул Эрик. – Только все дело в том, что мужская суть одинакова независимо от того, кто добрее, а кто злее, кто веселее или глупее. Как и суть женщины одинакова в каждой женщине и не зависит от того, любит ли женщина носить брюки или юбку. Внешне женщина может стать мужчиной, но внутренне – ее суть не позволит ей этого, рано или поздно она напомнит о себе.

– Ты столько говоришь о женщинах. Ты действительно так сильно их любишь?

– Вилли, я во многом могу не соглашаться с Йорисом, но в одном я с ним согласен наверняка – если бы женщины не существовало, ее стоило бы создать. Это удивительное существо и ты это понимаешь еще больше, когда погружаешься в ее внутренний мир, сливаешься с ним.

– Не знаю. Мне нечего тебе сказать на это, – Виллем, казалось, задумался, уткнулся взглядом в чашку с недопитым чаем и что-то там выискивал.

– Ладно, Вилли. Пожелай мне удачи, – Эрик допил чай, поставил чашку на стол и поднялся со стула. – Мне пора. Регистрация на рейс идет уже полным ходом. Не хочу пасти задних.

– Удачи, Эри. И береги себя. Когда вернешься, не забудь рассказать обо всем, что видел.

– Обязательно, Вилли, – Эрик обнял друга на прощание, забросил рюкзак на плечо, взял сумку в руку. – Увидимся через три недели.

– До скорого, Эри, – Виллем махнул рукой на прощание.

– До скорого, – Эрик подмигнул другу, развернулся и зашагал к стойкам регистрации.

Доминикана встретила его обилием солнечного света, тропической жарой и горячим влажным воздухом. Не прошло и минуты, как Эрик вышел из самолета, а его футболка уже успела пропитаться потом. Но Эрика это не опечалило. Экзотическая страна, очаровательные улыбки темнокожих сотрудниц аэропорта, осознание того, что ты находишься на краю мира, за тысячи километров от дома – наполнили его грудь радостным предчувствием чего-то нового и прогнали прочь не только какое-либо недовольство от первого знакомства с тропическим климатом, но и изрядную долю усталости, накопившуюся за долгие часы полета.

Заполнив карточку туриста и попрощавшись с десятью долларами, Эрик забрал сумку в пункте выдачи багажа и покинул здание столичного аэропорта Лас Америкас. На улице бросил взгляд на фигурные деревца с широкой зеленой кроной, похожей на шляпу гриба, заметил парковку и собрался, было, направиться к ней, когда увидел темнокожего парня в брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Тот стоял недалеко от входа в здание аэропорта с табличкой в руках и кого-то высматривал. Надпись на табличке заставила Эрика покрепче перехватить ручку сумки и направиться к молодому человеку.

Будучи еще дома, Эрик забронировал номер в небольшом отеле с названием «Джокер», и именно название отеля красовалось на табличке в руках доминиканца.

– Hola, – Эрик приблизился к парню и улыбнулся. – ¿Que tal? ¿Esta esperandome Usted?[13]

Как и многие голландцы Эрик знал помимо родного языка и несколько иностранных – английский, испанский, немного немецкий. Поэтому испаноязычность Доминиканы его нисколько не пугала. Наоборот, ему нравился испанский, и он только обрадовался представившейся возможности попрактиковаться.

– Buen día, señor[14], – улыбка доминиканца могла соперничать по яркости с доминиканским солнцем, настолько искренней и широкой она была.

Доминиканец сунул руку в карман брюк, достал оттуда клочок бумаги, развернул и поднес к глазам.

– Esperando a señor Eric Lenar. ¿Es Usted?[15]

– ¿Eric Lenar? – Эрик кивнул. – Sí, soy yo[16].

– Ta bien. Me llamo Jose. Soy chofer. Voy a llevarte al hotel. Vamo. Vamo[17].

Доминиканец подхватил сумку Эрика и, что-то лопоча, поплелся прочь от входа в здание аэропорта. Эрик на секунду-другую замешкался, пытаясь понять, что ему сказал доминиканец, и последовал за ним. Эрик неплохо владел испанским, но то, с чем он столкнулся сейчас, лишь отдаленно напомнило ему тот правильный испанский, с которым он имел дело раньше и который ожидал услышать в Доминикане. Не тут-то было. Доминиканец говорил быстро, так быстро, что кроме имени и пары слов Эрик больше ничего не понял. Но быстрота речи доминиканца – это было еще полбеды. Хуже было то, что тот говорил, глотая окончания, невнятно, словно из-за жары, висевшей в воздухе, ленился открывать рот.

Они прошли к стоянке. Доминиканец, не переставая улыбаться, все говорил и говорил, пока не остановился у небольшого белого микроавтобуса «Форд». Он стоял между двумя большими автобусами и казался Эрику сгорбившимся стариком в окружении двух рослых баскетболистов.