Книга Герой не нашего времени. Эпизод 2 - Дмитрий Полковников

Нет, в обоз, непременно в обоз нелепые ящики. Даже выключенная аппаратура кому-то казалась опасной. Ходили слухи, что, наведя какую-то «индукцию», немцы могут точно вычислить их расположение.

– Что прекратить?

– Всё из-за вас! Из-за твоей рации нас засекли и теперь уничтожат! Прекратите передачу!

– Дурак ты, старший лейтенант! – не выдержал Иван и неожиданно получил удар кулаком в лицо.

Младший лейтенант очнулся на земле и с ужасом смотрел, как напротив принялись вырывать наган из кобуры.

Но его противник и не думал стрелять в него, а направил ствол на деревянную коробку, что сейчас корректировщику дороже жизни.

– Стой, гад! – Извернувшись, Иван умудрился ударить по руке, и пули из нагана лишь взметнули пыль у радиостанции, заставляя связиста посереть от страха.

«Ах так!» Теперь тот, кто поселился в голове командира дивизиона, желал поквитаться с вредителями, наверняка сознательно работавшими рядом с атакованной батареей.

Подлетевший пограничник с белым лицом наконец понял, почему Ненашев отправил его заставу охранять группу. О радиобоязни в РККА он не догадывался, но диагноз поставил правильно. Истерика, после бомбежки у артиллериста – настоящая истерика. Вот тогда удар прикладом ППД между лопаток выбил дыхание у безумца, потом у него зло выкрутили из рук револьвер.

– Воды! – заорал подоспевший Царёв.

Струя из поднесённого ведра обрушилась на голову командира дивизиона, заставляя наконец очнуться, освободить помутневший мозг от дурных мыслей и увидеть злого, как чёрт, командира полка. Его подержали ещё немного, пока не услышали:

– Всё, отпускайте!

Забыв о нагане, мокрый до пояса старший лейтенант, покачиваясь, побрёл на позиции своих батарей и скоро скрылся в кустах.

– Я с ним! – Акимов поправил фуражку и двинулся вслед за командиром дивизиона. Не дай бог, натворит ещё дел.

* * *

А Ненашева на самом деле интенсивно слушали. Специальные подразделения ближней радиоразведки как раз тем и занимались. А подразделения дальней разведки слушали советские рации от полка. На каждом участке фронта работали постоянные команды, которые обязали знать наизусть ключи, позывные, псевдонимы и фамилии командиров Красной армии, вплоть до отдельного батальона. Из восьми радиополков, подчинённых особому центру в Берлине, шесть воевало на Восточном фронте[202].

Но сейчас немецкие связисты понять ничего не могли. Максим заранее попросил Иволгина на связь подтянуть земляков с добротным казанским говором, взяв честное слово нигде и никому не разглашать задумку.

Ненашев сознательно нарушал «Правила радиослужбы Красной армии», где требовались даже речевые сообщения давать кодом. Его придумать – не проблема, но научить людей не путаться, да под вражеским огнём? Вот и вспомнил Саша выход.

Голливудский фильм «Говорящие с ветром»[203]тут ни при чём. В училище преподаватель с кафедры радиоэлектронной борьбы рассказывал курсантам истории ещё с Первой мировой войны.

Точные координаты вермахт не мог получить. Существующая на 1941 год аппаратура пеленгации в диапазоне коротких волн давала не точку, а обширный район.

Сыпались бомбы и снаряды на тех, кто перегнул палку при радиопередаче открытым текстом, сообщая, где теперь или куда переедет штаб.

Почему нарушали устав? Нельзя было молчать, обстановка менялась стремительно. Плюс время – везде кодировали вручную, старательно составленные таблицы превращали даже короткие сообщения в объёмные криптограммы, передаваемые ключом по азбуке Морзе и принимаемые на слух. Потому и понадобились живые шифраторы, способные выполнять работу «Энигмы».

– Костя, сколько без НЗ осталось «огурцов»?

– Алты кыяр.

«Шесть штук», – понял майор без перевода и вздохнул. Шесть зарядов на орудие, неприкосновенный запас расходовать нельзя – нечем станет обороняться или подрывать не только пушки, но и технику.

Отпущенное время для работы 455-го корпусного полка подошло к концу. Больше не выйдет держать немцев на расстоянии. Настало время пехоты и дотов.

– Эй, на «Сахаре», сворачивайтесь!

– Удачи тебе, Максим.

– Дачи у моря, – буркнул Максим, пытаясь унять волнение.

Два лейтенанта-помощника видели, как ещё пару дней назад майор спокойно запечатал заготовленный конверт. Внутри – лишь одна фраза: «Прошу зачислить в штат корпусного артиллерийского полка». Его «однокашник» Константин такое право во время войны имел.

– Через полчаса пакет должен быть у Царёва! Бе-гом! – негромким голосом скомандовал он.

Панов делал командиру корпусного артполка царский подарок: подготовил корректировочную группу, умеющую на деле вести контрбатарейную борьбу, людей, знающих, что такое и зачем прибор управления огнём, понимающих и критерии вероятности. В общем, всё, что Саша помнил из методики 1960-х годов, когда ещё считали на логарифмических линейках.

А вы думаете, по учебникам какого года курсанта Панова учили в эпоху застоя? Как раз по очень правильным учебникам, когда регулярная армия воевала с регулярной армией. Эффективная тактика рождается из практики, и даже военным профессионалам нашего текущего главного супостата рекомендовали узнать, как другие армии решают современные проблемы[204].

Новые правила стрельбы окончательно утвердят в Красной армии в октябре 1942 года. Тогда введут и особый раздел – «контрбатарейная борьба», существенно упростив метод пристрелки орудий и объяснив «планшет данного момента». А почему же не поторопить процесс, демонстрируя теорию на практике?[205]

Даже маршрут отхода Ненашев дал Царёву заранее. Не рваться напрямик по шоссе, а идти просёлочными дорогами от леса к лесу, как можно быстрее проскакивая открытые участки, c орудиями на значительной дистанции друг от друга.

Зенитного прикрытия нет, и Царёв видел, на что способна авиация, действующая как в полигонных условиях. Крюк порядочный, но дальше Бреста 22 июня двинулась только силовая разведка немцев, и то вдоль «панцерштрассе», по ту сторону Мухавца.