Книга Опасный флирт - Нина Роуэн

Лидия не смогла ответить – она была в состоянии лишь броситься в его объятия, со страхом думая о том, что, возможно, это последний раз, когда он пожелает обнять ее.

Так оно и оказалось. Однако никогда – тысяча благодарностей всемогущему Богу, миллион благодарностей ее отцу, – ни единого раза с тех пор, как Джейн появилась на свет, сэр Генри не сдержал, не скрыл своей привязанности, своей любви к девочке.

– Ты рассказала ему? – спросил Александр.

– Вообще-то я рассказала маме. – Лидия невесело усмехнулась над этими нелепыми словами. – Не знаю зачем. Я не видела ее несколько лет. Она была… ее держали на опиуме. Я даже не знала, понимает ли она, что я рядом, но меня жгло желание хоть кому-нибудь поведать правду. Так что однажды вечером я села возле ее кровати и рассказала обо всем.

– Она ответила?

– Нет, – отозвалась Лидия. – Тогда мне и в голову не пришло, что она меня слышит. Но на следующий день она передала мой рассказ папе.

– Что?!

– Да, она все слышала. И даже все поняла. А потом рассказала папе все, что я ей поведала. Папа пришел ко мне вечером, и мне пришлось пересказать ему эту историю во второй раз.

– И что он сделал?

Лидия замолчала.

«Для любого простого pи целого a: (a p– a)делится на p. Синус двух тет равен удвоенному…»

Нет.

Она запретила себе вспоминать доказательства, теоремы, тождества, уравнения. Запретила все, что имеет хоть какой-то смысл. Силой вытащила мрачные воспоминания из потаенных уголков разума. Ее щека заныла от старой, скрытой боли.

– Папа был в ярости. Он… – Лидия потрогала щеку, вздрагивая от охвативших ее воспоминаний о боли удара, о потрясении отца, потерявшего над собой контроль, о собственной абсолютной уверенности в том, что она заслуживает любого насилия, какое только он изберет.

Но отец на этом остановился – одной пощечины оказалось достаточно для того, чтобы он оцепенел. Три дня отец с ней не разговаривал, не смотрел на нее. На четвертое утро отец и миссис Бойд позвали ее в его комнату и холодным, не терпящим возражения тоном сообщили, что она либо будет придерживаться их плана, либо может идти на все четыре стороны.

– Это была идея бабушки. Она заявила, что на некоторое время мы останемся в санатории. Думаю, они с отцом могли отослать меня оттуда немедленно, если бы не понимали, что я единственный человек, которого оказалась способна понять моя мама, пусть даже я поведала ей о своем тайном позоре. Поэтому отец велел мне сидеть около матери и пытаться разговаривать с нею.

– И ты?.. – поинтересовался Александр.

– Да, несколько недель я так и делала, – вздохнула Лидия. – До тех пор пока не поняла, что ее состояние ухудшается. Отец попросил монахинь на время приютить меня, и они согласились. Больше о моем состоянии не знал никто, кроме доктора Коула. Само собой, мы могли не опасаться, что он кому-нибудь что-нибудь расскажет. Бабушка решила, что когда ребенок появится на свет, мы всем скажем, что его родила мама. Папа передал санаторию большую сумму денег, чтобы быть уверенным, что монахини будут помалкивать об этой истории. Это… это окончательно опустошило его счета. Папа так никогда и не смог оправиться после всего произошедшего.

Чувствуя, что сердце забилось от новой тревоги, Лидия подняла голову. Александр стоял в другой стороне комнаты и смотрел на нее. В его глазах было выражение осторожности, но ни осуждения, ни отвращения, которых так боялась, она не разглядела.

– Продолжай!

– После того как Джейн появилась на свет, мы оставались в Лионе еще год. Потом мама умерла, и мы вернулись в Лондон с историей, которую придумали папа и бабушка. Так Джейн стала моей сестрой.

– И все это время ты хранила тайну, – утвердительно произнес Александр.

– Да. Хоть люди и знали, что мама болела, у них не было причин не верить. Даже наши дальние родственники поверили. И разумеется, мы не собирались никого разубеждать.

– Так вы никому не сказали?

– Бабушка заявила, что если хоть кто-то узнает правду, это нанесет непоправимый вред репутации нашей семьи, а мне придется уехать, – промолвила Лидия. – Поэтому мне позволили оставаться возле Джейн в качестве гувернантки и продолжать заниматься математикой, но анонимно, чтобы уменьшить шансы снова повстречать доктора Коула. Само собой, бабушка настояла на том, чтобы я вела себя пристойно и безукоризненно. Я не могу ее в этом упрекать… Так и продолжалось почти двенадцать лет.

«До сих пор… До тебя…»

Александр начал ходить по комнате до окна и обратно.

– Джейн не знала правды? – спросил он.

Онемевшее от переживаний сердце Лидии охватила боль.

– Она… Медальон, Александр… За верхним отделением медальона было второе, нижнее. Отец сделал его специально.

На ее глаза опять навернулись слезы.

– В это отделение он положил монетку на счастье, прежде чем преподнести медальон маме. Монетка давным-давно потерялась, но с тех пор как появилась на свет Джейн, во втором отделении лежал ключ. Я хранила свидетельство о ее рождении в запертой шкатулке, а ключ от нее спрятала в потайном отделении медальона. Никто, кроме меня, не знал об этом. – Она подняла глаза на Александра. – Почти три месяца медальон был у тебя. Ты ни разу не приметил там второго отделения?

– Нет, – покачал он головой. – Признаться, я особо не рассматривал эту вещицу. Я вообще никогда в жизни не слышал о медальонах с двумя отделениями. – Александр нахмурился. – Но ты не ответила на мой вопрос. Джейн знает правду?

Из глаз Лидии хлынули слезы.

– После того как ты отдал ей медальон, Джейн обнаружила там ключ. Она сразу поняла, что это ключик от шкатулки, которая всегда стояла в кабинете отца.

Помолчав мгновение, Александр выругался.

– Боже мой! – воскликнул он. – Так она из-за того пошла на встречу с Коулом? Черт возьми, если бы я не…

– Нет! Не делай этого! Не сейчас!

Услышав, что звук его шагов по ковру стал ближе, Лидия подняла голову. Александр остановился неподалеку. Его опущенные руки сжались в кулаки, а все тело напряглось как стальная струна.

О, сколько же ошибок! Сколько боли!

—Прости, – прошептала Лидия. – Мне так жаль!

– Я… я был безжалостен, да? – с отвращением к самому себе проговорил Александр. – Не захотел оставить тебя в покое. Не смог оставить.

– В потаенном уголке моего сердца, – вымолвила Лидия, – я не хотела, чтобы ты оставлял меня.

Она встала, изнывая от желания прикоснуться к нему, но зная, что не может этого сделать.

– Но теперь ты понимаешь, почему брак между нами невозможен, – сказала Лидия. – Признаюсь, на короткое время я поверила в то, что мы можем быть вместе, но… ох, это же бесплодная затея, верно? И никогда не позволяй кому-то упрекать любого из нас в глупости.