Книга Золото императора - Сергей Шведов

Свадебный пир длился целую седмицу, далее гулять было невозможно, на носу была страдная пора, и неуместное веселье вождей явилось бы дурным примером для народа. Именно в последний день пира князь Коловрат, в присутствии ружских, венедских, росомонских и готских вождей, назвал своими соправителями и возможными преемниками обоих своих старших сыновей, Лебедяна и Серженя. Причем более всего бояр и вождей поразило, что князем венедского удела стал Сержень, а князем росомонского — Лебедян.

— Судите по Прави, князья, — напутствовал своих сыновей Коловрат, — и пусть опорой вам будут ближники наших богов.

Решение великого князя многие сочли странным, но, с другой стороны, ни одна из противоборствующих в Русколании группировок не могла считать себя ущемленной. Хотели Лебедяна — получите, хотели князя Серженя — вот вам князь, а где и кому из них сидеть и судить, решают не бояре, не воеводы, не кудесники и волхвы, а их отец.

— Мудро рассудил, великий князь, — поднялся из-за стола с кубком в руке воевода Валия. — Да пребудет мир на нашей земле, бояре и вожди, и пусть она всегда будет родной не только нашим детям, но и нашим внукам и правнукам.

Патрикий Руфин решил вернуться на Дунай вместе с рексом Оттоном и его супругой Радмилой. О кагане Баламбере не было ни слуху ни духу, и многие в Русколании не без оснований считали, что гунны в этом году вряд ли предпримут поход. Лето было уже на исходе, а воевать в зиму орде несподручно, негде взять корм для лошадей.

Рекс Оттон, ошалевший от хмельных ночей, не сразу сообразил, о чем ему толкует римский патрикий. Но наконец и до него дошло, что затягивать с возвращением нельзя, ибо скорые осенние дожди могут превратить дороги в непролазную грязь, по которой не пройти ни пешим, ни конным. Прощание юной Радмилы с родными и близкими едва не заставило Руфина прослезиться, чему он слегка подивился. Оказывается, жизнь, полная превратностей, не отбила у него способности сопереживать.

Под защитой тысячи конных вестготов Руфин чувствовал себя в полной безопасности даже на лесной дороге. Оттон, занятый молодой женой, не слишком докучал патрикию разговорами, и потому у бывшего нотария, а ныне ведуна бога Белеса, высокого ранга посвящения, было время, чтобы обдумать ситуацию и наметить дальнейший план действий. За время пребывания в Русколании Руфин несколько раз встречался не только с кудесником Велегастом, но и с первыми ближниками других славянских богов. Все они отлично понимали, что гуннского нашествия Русколания может и не пережить. И что выбор антского князя Буса, возможно, не самый худший в нынешней ситуации. Другое дело, что для русколанов этот путь закрыт. Никто, ни князь Коловрат, ни воевода Валия, ни кудесники всех без исключения венедских богов не допускали мысли о союзе с гуннами. А значит, для русколанов в случае поражение оставался только один путь — исход. Исход с земли, которую они обживали более двухсот лет. Многие ружские роды еще хранили память об отступлении с берегов Варяжского моря под ударами готов. Тогда их племя распалось надвое, часть родов осела на Дунае близ границ Римской империи, другая часть, более многочисленная, расселилась по Днепру и Дону, смешавшись с венедами, которые проникли в эти земли еще ранее, и росомонами, пришедшими на Дон с востока. Ругам на Дунае пришлось тяжелее всего. Не желая признавать власть готов, они приняли предложение римского императора Констанция и поселились частью в римской провинции Дакии, а частью были переброшены в далекую Британию. Как сложилась судьба британских ругов, Руфин не знал. Зато дакийские руги продолжали играть в полураспавшемся под ударами готов Венедском союзе весьма важную роль. Едва ли не все ведуны и волхвы триады Белобога были выходцами из знатных ружских родов. Немало ругов было и среди волхвов Белеса. Правда, Скотий бог привечал не только ругов, но и знатных мужей из других племен, среди его ближников были не только венеды, но и готы, и росомоны, и древинги, и сарматы, и даже аланы, потерявшие свою землю, но не желавшие смириться с поражением. Посредницами между волхвами триады Белобога и ближниками Белеса, как правило, выступали жрицы венедских богинь, Лады, Лели и Макоши. Первые две считались Рожаницами, помогавшими богу Роду создать этот мир. Третья почиталась не только как богиня удачи и судьбы, но и как жена бога Белеса. Патрикию Руфину понадобилось немало времени, чтобы разобраться во взаимоотношениях венедских богов и богинь и их ближников. Помогла ему в этом кудесница Власта, с которой Руфина связывали отношения настолько тесные, что это вызывало подчас глухой ропот среди венедской и ружской знати. Кудесницу обвиняли в телесной слабости к римскому патрикию, но Власта резко осаживала злопыхателей, заявляя, что ведун Белеса Руфин люб не ей, а богине Ладе. Именно в силу этой причины римский патрикий в числе немногих мужчин был допущен в священный город Девин, куда стекались вести едва ли не со всего мира. И где зрели замыслы, крайне опасные как для Римской империи в целом, так и для императоров Валентиниана и Валента в частности. Причем умный Валентиниан об этих замыслах либо знал, либо догадывался. Во всяком случае, он сумел раскрыть заговор, едва не отколовший от Рима провинцию Галлию. Правда, для этого ему пришлось уничтожить чуть ли не всех знатных мужей многочисленного племени франков, являвшихся острием копья, пущенного венедскими богами и их ближниками в самое сердце Рима. Руфин принял участие в этой войне на стороне франков, коих венеды называли вранками, то есть воронами, и хлебнул полной чашей горечь поражения. Вранки, племя венедского корня, были вытеснены из Панонии все теми же готами две сотни лет назад, но, даже смешавшись с кельтами и алеманами, они не потеряли связи ни с прародиной, ни с богами.

— Ты собираешься заехать в Киев? — спросил Оттон у Руфина.

— Да, — кивнул головой патрикий. — Во-первых, мне нужно повидаться с князем Световладом, а во-вторых, всем нам следует передохнуть после долгого пути, и прежде всего твоей жене Радмиле.

Беспокойство Оттона Балта было понятно Руфину. Рекс торопился вернуться домой, дабы не дать соперникам похоронить себя раньше времени. Впрочем, в борьбе за власть над вестготами Оттон мог рассчитывать на помощь как дроттов, так и венедских волхвов. Другое дело, что в нынешней ситуации вестготом будет нелегко удержать за собой земли, захваченные когда-то дедами. Окрестные венедские племена наверняка припомнят им былые обиды и воспользуются гибелью Великой Готии, чтобы свести с ними счеты. Со временем следует донести эту мысль в осторожной форме до Оттона Балта и намекнуть ему, что подлинную свою родину вестготы могут обрести во Фракии и Илирике.

Князь Световлад принял Руфина с распростертыми объятиями, но в его серых умных глазах читалась настороженность. Похоже, он вообразил, что римский патрикий, посвященный едва ли не во все тайны венедских волхвов, станет склонять его к губительному союзу с Русколанией. Князь Световлад был человеком далеко не старым, ему совсем недавно миновало сорок, но крайне осторожным. Впрочем, вряд ли эта самая осторожность была его врожденным качеством. Скорее его поведение обуславливалось внешними обстоятельствами. Борусия уступала Русколании как по территории, так и по количеству жителей. Зато здесь, в окрестностях города, основанного самим Кием, располагались храмы едва ли не всех главных венедских богов. Сам Киев был несколько меньше Голуни, зато окружен труднопроходимыми лесами и представлял собой довольно крепкий орешек, раскусить который не удалось даже готами. У Световлада были все основания полагать, что и гунны Баламбера обойдут его землю стороной. Об этом он без обиняков сказал Руфину, когда гость и хозяин остались наедине.