Книга Медное царство - Виктория Князева

— Да я сказал вообще‑то, — осторожно проговорил Иван, глядя на царя с изумлением, — и про яблоки молодильные, и про воду. Вы же меня за ними и посылали!

— Я посылал? — удивился Далмат. — Да, точно… Ишь, память‑то у тебя какая! Ну, молодильные так молодильные, я не возражаю. А теперь баиньки.

— Как это баиньки! — едва не закричал Ваня. — Почему это баиньки! Я тебе, царь‑батюшка, службу сослужил, яблоки и воду достал, а там уж твое дело — молодеть или нет. А только птицу‑огнецветку ты мне отдай!

— Какой ты сердитый, — огорчился Далмат, — да забирай ты свою птицу на здоровье, нужна она мне больно. И дочку еще прихвати в придачу, толку‑то с нее…

— Нет уж, царь‑батюшка, — усмехнулся Иван, — дочку ты свою, пожалуй, себе оставь, а мне огнецветку отдай, да так, чтобы клетка не зазвенела и по всему дворцу перезвон не пошел.

— Эх, не жалеешь ты старика, — заохал царь.

Но все‑таки встал и подошел к серебряной клетке, в которой сидела чудо‑птица и, по всей видимости, крепко спала. Не спеша вытащил из‑под клетки золотую дощечку, от которой расходились тонкие, как волос, нити. Перерезал одну за другой и протянул клетку Ивану:

— На уж, владей. Заслужил.

— Спасибо тебе, государь! — низко поклонился Ваня. И не удержался все‑таки, спросил: — Царь‑батюшка! А молодеть‑то когда будешь?

— Утро вечера мудренее, — неопределенно ответил царь, — с твоего позволения…

Он грузно взгромоздился обратно на свое ложе и мгновенно захрапел пуще прежнего. Ваня постоял, посмотрел на него и обернулся к своим молчащим до сих пор спутникам:

— Пойдем, что ли?

— Куда идти посередь ночи! — хмыкнула Веста. — Все равно, если нас раскроют, не скрыться от расправы. Так что останемся здесь до утра, чай, до рассвета никто не решится нас жизни лишать. Ты как думаешь, Пересвет?

Пересвет пожал плечами:

— Делай, как считаешь нужным.

— Тогда остаемся, — уверенно сказала волчица, — а как только рассветет — в путь.

Ваня согласно кивнул и улегся на полу рядом с царской кроватью. Веста легла рядом, привалившись к нему теплым боком, а Пересвет, недолго думая, прикорнул возле царевны Калины.

Иван долго не мог заснуть. Он вдыхал свежий ночной воздух, врывавшийся в царскую опочивальню из открытого окна, обнимал Весту за шею, чувствуя непонятную нежность. Он не мог не признать, что волчица ему нравится, более того, она нравилась ему настолько, что было даже удивительно: как это зверь может вызывать такие странные, будоражащие душу чувства. Конечно, не раз приходила Ивану мысль, что Веста не простая волчица, он вспоминал и царицу Рогнеду, умеющую обращаться в ворона и волка, вспоминал встречу в колодце с царевной лягушкой, и думал, думал, думал… Потом незаметно для себя он уснул и во сне видел Весту в золотой короне, грустную отчего‑то Светлояру и царя Далмата, который уговаривал Ваню стать его зятем. Дальше Иван провалился в глубокий сон без сновидений, да так и проспал до самого рассвета.

— Ваня!

Громогласный бас заставил Ивана подпрыгнуть. Он дернулся, ударился головой о кровать и прикусил язык. Было очень больно, зато весь сон слетел мгновенно, и Ваня осторожно открыл глаза. Сначала он ничего не увидел перед собой, потом все‑таки догадался развернуться и уткнулся носом в чью‑то могучую ногу.

— Ваня!

Ваня поднял голову и обомлел. Перед ним стоял царь Далмат, но в каком виде! Где его былые морщины, где согбенная спина и седые волосы! Над Иваном нависал добрый молодец, статный, как сосна, и крепкий, как железо.

— Далмат? — недоверчиво спросил Ваня и поднялся на ноги.

Далмат, уперев руки в боки, добродушно расхохотался:

— Далмат и есть, Ванюшка! Экие яблоки‑то оказались! Прибавилось силушки, поди, еще поболе будет, чем в молодые годы!

— Ну и ну! — только и смог сказать Ваня и обошел царя Далмата кругом.

Живая вода и молодильные яблоки и в самом деле сотворили чудеса: царь сбросил лет тридцать и был до того хорош, что хоть сейчас на доброго коня да в жаркий бой. Ивану пришла в голову мысль:

— Царь‑батюшка! А что если тебе набрать молодцев покрепче да всем вместе и изгнать прочь всю эту нечисть? Войско‑то ушло к Золотому царству, здесь осталась малая часть. Ежели взяться всем вместе да поднажать как следует — к вечеру здесь и духу не останется от чужаков!

— Славно, Ваня, славно, — кивнул Далмат, — я сам о том думал. Да только где ты их наберешь — молодцев этих? Все, кто был, или полегли, или в полон взяты. Разве что три моих верных богатыря — Будимил, Будимир и храбрый витязь Будислав. Но где они ныне, в каких краях, не ведаю.

— А разве они не воевали вместе со всеми, когда медное войско подошло к стенам города? — удивился Иван.

Царь только плечами пожал:

— Не воевали, Ванюша. Осерчал я на них больно за то, что они тебя в покои дочери моей допустили, да и на младшего, Будислава, по сию пору гнев держу: ишь, чего удумал, с Калиной шашни заводить! Вот и прогнал всех троих с глаз долой, из сердца вон. А сегодня уже сколько раз пожалеть успел — мои‑то богатыри хоть и на водку больно падкие, да только в бою полусотни лучших вояк стоят! Коли они бы все вместе сейчас навалились да со мной потрудились, порубили бы мы всех врагов до единого!

— Да, — вздохнул Иван, — жаль, что ты их прогнал, царь‑батюшка! Но тут уж ничего не поделаешь. А теперь, — тут Ваня поклонился, — не гневайся, государь, но пора мне товарищей будить да в путь‑дорогу отправляться.

— Куда это еще? — недовольно поморщился царь. — Отчего остаться не хочешь? Али я тебе наскучил?

— Что ты, царь Далмат, — взмахнул Ваня руками, — разве может мне надоесть твое царское величество? А только птица огнецветная, что ты мне за службу подарил, мне не для утехи и не для забавы нужна. Должен отвезти я ее в державу медную, царю Елисею на поклон. Обещался мне владыка Медного царства за нее дочь свою, Светлояру‑царевну отдать. Невеста она моя, — добавил Ваня.

— Ишь ты, — так и хлопнул в ладоши Далмат, — чего выдумал, за семь верст киселя хлебать! Коли тебе так жениться на царевне приспичило, бери мою Калину! И девка сама хороша, и приданое…

Тут царь завел свою прежнюю песенку, сводящуюся к тому, что Иван должен непременно стать его зятем. Ваня как мог отнекивался, поначалу вежливо, потом уже грубее, наконец не выдержал и, взвыв, бросился будить Весту. Царь не отставал:

— Да погоди! Куда ты, чумной! Тебе же, дураку, такую невесту предлагают! Такую девку! Все при ней: и лицом пригожа, и статью…

— Веста, — простонал Иван, — вставай, милая!

Волчица шумно вздохнула и потянулась. Открыла глаза и посмотрела на Ваню:

— Здравствуй, Иванушка!