Книга Зерна отольются в пули - Павел Дмитриев

— Вполне возможно,[377]— сам не зная того, успокоил меня Филипп Георгиевич. — В журналах я что-то встречал похожее, но результаты показались неоднозначными. Да еще там использовали дорогие висмут-иридиевые сплавы. Видимо, кто-то вложил большие деньги и наконец-то довел процессы до ума.

— Что ж, нам остается только качественно освоить, — постарался я плавно «закруглить» тему.

Впрочем, товарищ Старос и сам не горел особым желанием продолжать беседу о не слишком интересных технических тонкостях формирования шариков припоя. Так что, поговорив еще минут десять о разных производственных пустяках, мы распрощались, вполне довольные друг другом.

Как ни ждал я процессор, но первой в массовое производство пошла память. Может быть, это правильно, по крайней мере, все допущенные до секретов советской микроэлектроники специалисты от нашего будущего восьмибитного «чуда» не то чтоб отмахивались сразу, но и горячего интереса не проявляли. Удешевить игровой автомат с «Тетрисом»? Прекрасно! Выпустить новую серию «Денди»? Еще лучше! Что-то где-то автоматизировать, даже опыт на буровой есть? Какие вы молодцы! Поставить компьютер каждому инженеру на стол? Да вы, молодой человек, однако, юморист! Хуже того, в плане «науки», диссертаций и прочих ученых скилов работа Староса никак не котировалась, в представлении местных ЭВМ-гуру последний представляется пытающимся вылезти из опалы «производственником», который уцепился руками и зубами за последний шанс — воплощение странных идей протеже «аж самого Шелепина».

Зато при словах «быстродействующая полупроводниковая память сверхбольшой емкости» у окружающих в голове срабатывал какой-то триггер, и отбиться от сакраментального вопроса «когда?!!» становилось положительно невозможно. Небольшие пластиковые корпуса SRAM[378]оказались нужны всем, даже всесильная оборонка, в кои-то веки, ходила кругами, как акула перед броском, только вмешательство Шокина удерживало их от ультимативных требований отодвинуть в сторону повышение емкости чипа в пользу повышения устойчивости к поражающим факторам ядерного взрыва.

Первая продукция «пошла» в начале лета 1968 года, без всякой помпы, перерезания ленточек, золотых костылей, хлеба с солью, больших кнопок «пуск» и прочей атрибутики чиновных «первооткрывателей». Только краткая строчка в информационной рассылке, которую я регулярно получал от товарища Шелепина через фельдъегерскую почту, да несколько утопленных в фольгу корпусов DIP-16, в каждом из которых прятался целый килобит, доступный по 4-битной шине данных. Ничтожный, исчезающе малый объем по меркам 2010 года, но сколько из-за него было интриг, споров и даже, можно сказать, откровенного саботажа ответственных сотрудников НИИ точной технологии, в просторечии именуемого «Ангстрем».

…Началось все с того, что года два назад я, при ревизии провалившегося вместе со мной в прошлое устаревшего маршрутизатора Сиско 2611,[379]обратил внимание на откровенно большую и древнюю на вид микросхему последовательного порта RS-232. Еще не сильно пуганный излишней «фантастичностью» изделий полупроводниковой промышленности XXI века, я рискнул ее выпаять и без особой подготовки отдал «в копирование». Редкий случай, не прогадал. Чип на самом деле оказался простейшим, сделанным по технологии 6 микрон, всего лишь с двумя слоями металлизации. То есть более-менее доступным для технологий конца 60-х.

Еще большой удачей было наличие на микросхеме небольшого буфера, или, иначе говоря, памяти. Вот она-то и послужила прототипом для «новейших» чипов SRAM, благо скопировать топологию с поправкой на 10-микронный техпроцесс[380]оказалось не слишком сложно. Но это было только началом «битвы за килобит».

Поначалу задача получения чипа со всеми необходимыми для килобита 7056 транзисторами казалась вполне по плечу производству. И в принципе это даже соответствовало действительности… Примерно на полпроцента. Именно столько годных чипов получалось со стомиллиметрового диска «вафли».[381]В принципе это было не слишком плохим результатом, по крайней мере, ходоков от оборонки вполне устраивал этот мизерный КПД и соответствующая стоимость, идея конечности ресурсов СССР их «вмятины от фуражки» явно не посещала.

Я безуспешно пытался понять, как в XXI веке ФАБы справляются с большей на три порядка точностью. Видимо, принятый в конце 60-х годов способ литографии нуждается в накате глобального патча, но… Пока я придумывал, за какую ниточку нужно для этого дернуть, местные спецы пошли привычным путем. А именно, как когда-то в электронных часах для XXIII съезда КПСС, разделили чип на две части, которые в данном случае не только были совершенно одинаковыми, но еще и монтировались в один корпус.

Уменьшение размеров до 3752 транзисторов сказалось самым положительным образом. Сформированные в строгие строки и столбцы шеститранзисторные ячейки, а также усилители, регистры, мультиплексоры и прочая необходимая для жизни микросхемы обвязка, более-менее совпали с предельным технологическим уровнем «Ангстрема», количество годных изделий сразу прыгнуло почти на порядок, до пяти процентов. Можно сказать, победа, но мой перфекционизм и желание получить как можно больше памяти сыграли плохую шутку. В полной уверенности, что «еще немного, еще чуть чуть», я чуть более оптимистично информировал товарища Шелепина, и тот, по старой привычке трясти с колхозников «удои молока и центнеры пшеницы», практически в ультимативном порядке потребовал с Министерства электронной промышленности SRAM на 512 бит на одном кусочке кремния с десятипроцентным выходом годных.

Обиженная в лучших чувствах «зеленоградская тусовка» больших начальников во главе с Федором Викторовичем Лукиным[382]сопротивлялась, как могла. Им, видишь ли, даже чип в 256 бит казался более чем достойным завершением проекта. А если выскочке и скрытому недругу Старосу[383]непременно хочется собрать килобит в один корпус, то никто потакать этой блажи не станет. Тем более если верить штатовским публикациям,[384]ангстремовский результат как минимум «не хуже», востребованность такой памяти в народном хозяйстве и оборонке огромная. Поэтому достаточно сдать шаблоны на серийный завод, и можно приступить к потреблению вполне заслуженной «минуты славы», получению правительственных наград, премий, а также — к защите горячо любимых и крайне полезных для зарплаты диссертаций.