Книга Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Ну и слава богу, – оторвался от бумагполковник. – Чего ж ты не радуешься?

– Они задержали Артюхина рядом с домом Шевцова.

– Что?!

Виктор Алексеевич вскочил с места, а Настя, наоборот, словноприросла к креслу.

– Идиоты! – заорал полковник. – Там же все изокон просматривается! Если Шевцов это видел, он понял, что на улице работникимилиции, а не случайные прохожие. Какой болван это сделал?

– Миша Корчагин. Артюхина уже везут сюда.

– Корчагину башку оторву, – грозно пообещалначальник, наливаясь краской, и в этот миг стал внешне полностьюсоответствовать своему старому прозвищу Колобок, которым его наградили еще вшкольные годы за приземистую плотную фигуру и круглую голову.

– Виктор Алексеевич, – тихо сказала Настя. –Успокойтесь. Надо все менять. Я поняла.

– Что ты поняла?

– У Шевцова в квартире Лариса Самыкина.

* * *

Антон Шевцов медленно отошел от окна и лег на диван. Толькочто на его глазах схватили и затолкали в машину Сергея Артюхина. Он очень нехотел в это верить, поэтому, когда увидел на улице странную сцену, тут жеспросил у Ларисы:

– Как выглядит твой придурок?

На Ларису было тяжело смотреть, распухшее от побоев телобыло неподвижным, Антон теперь уже бил ее и по лицу, поэтому губы запеклись, аглаза заплыли. Говорила она с трудом.

– Сережа… Он такой невысокий, ниже вас… Шатен, длинныеволосы, до плеч, усы…

Описание полностью соответствовало тому типу, котороготолько что увезли. Шевцов почувствовал, как его захлестнула ярость, котораястала почти неконтролируемой. Артюхин был уже в нескольких метрах от дома, ещепять минут – и он вошел бы в квартиру. И тогда Антон задержал бы его сам.Задержал и привел в милицию. Нет, не просто в милицию, он посадил бы его вмашину и повез на Петровку, потребовал бы вызвать Каменскую и сам лично вручилбы ей беглеца. Пусть все знают, и она в том числе, что он, Антон Шевцов, можетто, чего не смогли они, все вместе взятые. Артюхина объявили в розыск, егоискали сотни людей, а поймал Шевцов. Пусть знают! Пусть! Пусть поймут, как былине правы, когда отвергли его, не взяли к себе на работу, сказали, что болен. Оним докажет!

И вдруг все обернулось совсем не так… Сейчас Артюхинаотвезут в милицию, и будет считаться, что это они такие ловкие и умные, они еговыследили и поймали. А уж если Каменская подсуетится, то вообще все лавры ейдостанутся. Она баба умная, хваткая, ей какую-нибудь хитрую заморочку придумать– раз плюнуть, и выйдет, что поимка Артюхина – целиком и полностью ее заслуга.

Он встал с дивана и подошел к лежащей на полу Ларисе. Яростьвыплескивалась через край, туманила мозг, мешала думать и планировать своидействия. Он захлебывался ею.

– Это ты во всем виновата, – медленно сказал он,стараясь не кричать, чтобы не дать оглушающей ярости вырваться наружу. –Это все из-за тебя. Если бы ты позвонила сразу, твой придурок давно уже был быздесь. И все бы закончилось. А ты, сучка похотливая, дотянула до того, что егоуже и милиция выследила. Теперь все деньги пропали, и будешь ты вместе со своимдегенератом всю жизнь на этот долг пахать. Впрочем, нет, пахать будет он один.Потому что тебя я сейчас буду убивать. Ты виновата в том, что у меня ничего неполучилось. И за это ты сейчас умрешь…

* * *

– Как она оказалась у Шевцова? Что между нимиобщего? – спрашивал Колобок-Гордеев, бегая взад-вперед по своему кабинету.Он уже забыл о том, как только недавно распекал Настю, выговаривая ей за ошибкии непрофессиональное поведение. Сейчас она снова была его Стасенькой, егодеточкой, надеждой, опорой и помощницей.

– Она ждала меня возле дома, а меня в тот вечер привезна машине Шевцов. Он слышал наш разговор и понял, в чем суть. Он поднялся комне, а минут через пятнадцать уехал. Наверное, Лариса еще не ушла к томувремени, и он встретил ее внизу. Виктор Алексеевич, вам не кажется, что нужнонайти мать Шевцова? Если у него «крыша поехала», то только с помощью матери мысможем с ним справиться.

– Ты что же, полагаешь, что для двадцатипятилетнегомужчины мать, которая живет отдельно от него и занимается исключительно своимиделами, может быть авторитетом? Деточка, ты становишься идеалисткой, –сердито бросил Гордеев.

Но Настя не обиделась. Она работала у Гордеева много лет,любила его и уважала, а потому прощала ему все, даже то, чего не могла проститьникому другому, например мелочное злое хамство и оскорбительные выпады. Но, кчести Виктора Алексеевича, следует признать, что в отношении своей Стасеньки онза последние восемь лет позволил себе вышеуказанные формы поведения всего дваили три раза. И во всех случаях его недовольство было безусловно оправданным, агнев – заслуженным, как сегодня.

– Нет, но я полагаю, что Алла Ивановна может рассказатьнам, на почве чего у Антона возникли отклонения, как он рос, чем интересовался,как себя вел. Без этой информации мы ничего не сможем сделать. Поймите, ВикторАлексеевич, он сумасшедший. Он – больной человек, и в его воспаленном мозгурождаются логические связи, которые мы не можем ни объяснить, ни предугадать. Унего в квартире девушка, которую он каким-то образом заставил связаться сАртюхиным. Подумайте сами, если она, его любовница, согласилась составить емуалиби по делу об изнасиловании, то какова же должна быть степень ее преданностиАртюхину. Я уверена, что она не стала его искать по первому же требованиюАнтона. Если она в принципе знает, как это сделать, то почему прибежала ко мне,почему не связалась с ним сама?

– Ну и почему? Ты можешь ответить?

– Я могу только догадаться. Артюхин, конечно, подонок,но не полный идиот, сбегая из-под залога, он прекрасно отдавал себе отчет, чтопод угрозу поставлены большие деньги, которые ему придется отдавать. ПросьбаЛарисы вернуться никакого действия не возымела бы. Он вернулся не из-за денег.Он вернулся потому, что Ларисе грозит реальная опасность, и его поставили обэтом в известность. Это первое.

– А что второе?

– А второе – то, что Лариса не связалась с ним сразу.Она действительно очень предана ему, поэтому тянула сколько могла. А уж еслиона все-таки вызвала его, значит, ей совсем плохо. Подозреваю, что Шевцов ееистязает и пытает. А это – еще одно подтверждение того, что болезнь у негообострилась. Нет, мы не можем рисковать, Виктор Алексеевич, мы должны получитьхотя бы приблизительное представление о том, что происходит у него в голове,прежде чем начнем операцию по его задержанию и освобождению Самыкиной.

– Коротков, найди Моспанову, – приказал Гордеев.

Юра Коротков молча выскочил из кабинета.

* * *

У него заболело сердце. Сказалось напряжение последних дней,ведь он спал совсем мало, зато постоянно был сосредоточен и внимателен, проводямногие часы рядом с Каменской, которая у него на глазах раскрывала совершенныеим преступления. Он восхищался ее умом и четкостью мышления, ее памятью ибезупречной логикой, и чем больше восхищался ею, тем больше гордился собой.Ведь он знал, что по-настоящему убийства никогда не раскроют. Он радовался,глядя, как Каменская шаг за шагом приближается к квартире Аллеко. Дальше она несдвинется. Все указывало на то, что письма невестам писала Светлана, и убийствав загсах совершила тоже она, а после этого застрелилась. Письма написаны ею,как и предсмертная записка. Один Бог знает, сколько ухищрений, сколькоизощренной лжи понадобилось ему, чтобы заставить Светлану написать эти письма изаписку. Но он сумел сделать это, он искусно играл на ее помешательстве, ловковнушая все, что ему нужно. На листках с письмами нет ни одного его отпечатка,только Светланины пальцы прикасались к ним. Правда, он не сумел придуматьисторию, которая заставила бы ее надписывать и конверты с адресами, поэтомуписьма в неподписанных белых конвертах он развозил и опускал в почтовые ящикисам.