Книга Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Да, ему было отказано, – сказал он, перелистываяподшитые в папку документы. – У него ишемическая болезнь сердца и плохозалеченная черепно-мозговая травма.

– Разве это достаточное основание для того, чтобы отказатьв приеме на службу в МВД? – удивился Коротков. – Ведь, насколько язнаю, в армию его призвали с теми же самыми болячками.

– Ну что вы сравниваете, – язвительно усмехнулсяврач. – В армию возьмут кого угодно, даже олигофренов призывают. Им женадо вал обеспечить, а у нас другой подход, мы сотрудников не на два года, а надвадцать лет отбираем. Военные медкомиссии особо в состояние здоровья невникают, если у парня жалоб нет, значит, здоров, а врачи ему специально болезниискать не будут. В конце концов, в армии им можно найти применение в стройбате,там большого интеллекта не требуется, лишь бы руки-ноги были целы. В милициивсе по-другому, сами знаете, чего я вам тут рассказывать буду.

– А что все-таки с Шевцовым? Почему с последствиямичерепно-мозговой травмы нельзя работать в милиции?

– Дело не в самой травме, а в том, что после нее уШевцова появилась шизофреноподобная симптоматика. На момент обследования он былвполне адекватен, но прогноз был крайне неблагоприятный.

– Ему об этом говорили?

– Нет, разумеется, нет. Мы никогда не говорим такихвещей. Если бы он пришел к врачу-психиатру и предъявил жалобы, врач постаралсябы ему помочь и объяснил бы Шевцову, в чем его проблемы. А людям, которыепроходят медкомиссию, мы говорим о причине отказа только в том случае, еслиболезнь поддается лечению и после выздоровления человек допускается наповторную комиссию. Например, мы отказываем в приеме на службу женщинам сэрозией матки, но это элементарно вылечивается в течение месяца, мы говорим имоб этом и допускаем на комиссию после излечения. А если речь идет опсихопатологии – нет, увольте. А почему вы интересуетесь Шевцовым? Он что-тонатворил?

– Натворил. Ваш прогноз, похоже, подтвердился.

– Жаль… – вздохнул врач.

– Почему? Это ведь означает, что вы как специалистоказались правы.

– А вы посмотрите, какие у него показателиинтеллектуального развития.

Врач перевернул папку, раскрыв ее на нужном листе.

– Мозги-то у него блестящие, обидно, что такойчеловеческий материал пропал. Я ведь помню вашего Шевцова, он тогда всейкомиссии очень понравился, контактный, дружелюбный, улыбчивый. Такой славныйпарень! Плохо, что его повело…

* * *

Вопрос о том, есть ли у Шевцова дома оружие, оставалсяоткрытым, поэтому его задержание планировалось особенно тщательно, учитываянездоровую психику и непредсказуемость поступков. Оперативников, приехавших кдому, где жил фотограф, было пятеро. Они осторожно осматривали местность,отмечая про себя возможные пути, которыми Шевцов может скрыться, а такжеопределяя способы, которыми можно проникнуть в его квартиру. Внезапно один изних, лейтенант Корчагин, увидел буквально в десяти метрах от себя знакомоелицо. Это был Сергей Артюхин, которого он лично задерживал две недели назад икоторого несколько дней назад объявили в розыск после того, как он скрылсяпосле внесения залога.

Корчагин долго не раздумывал. Во-первых, он считал для себяделом чести поймать этого Артюхина, который так не понравился ему в моментпервого задержания. Две недели назад его брали в каком-то поганом притоне, чутьне с девицы сняли, обкуренного травкой и бешено сопротивляющегося. А во-вторых,лейтенант был честолюбив и хотел получить третью звездочку досрочно. Забыв отом, что в данный момент проводит скрытую рекогносцировку под видомпраздношатающегося студента, Корчагин выхватил пистолет и в мгновение окаоказался возле Артюхина.

– Руки назад, – прошипел он, упирая ствол ему вспину и доставая наручники.

От неожиданности Артюхин послушно выполнил приказание. Вследующий момент лицо его исказилось яростью.

– Заманила, сучка дешевая, – процедил он сквозьзубы фразу, смысл которой до Корчагина не дошел, но вникать он особо нестарался.

* * *

По лицу начальника было видно, что Виктор Алексеевичнедоволен. Он не расхаживал по кабинету, как бывало, когда ему нужно былообдумать факты и принять решение, а сидел неподвижно в кресле за рабочимстолом, нацепив на нос очки и уткнувшись в какие-то бумаги. Насте была виднатолько часть лица и огромная сияющая лысина.

– Ты не должна была привлекать к работе постороннегочеловека, не посоветовавшись со мной, – сердито выговаривал он ейнекоторое время назад, когда она только пришла в его кабинет. – Ты хотьпонимаешь, как рисковала, проводя целые дни в компании убийцы? Где твоя голова?Где твоя знаменитая осторожность?

– Виктор Алексеевич, но я же не знала, –оправдывалась Настя. – Я его не подозревала ни одной минуты. А с тогомомента, как до меня дошло, я его не видела.

– Дошло до нее, – бурчал полковник. – Даникогда я не поверю, что ты за две недели преступника не разглядела. Ты хотьмне-то баки не заливай. Ты столько с ним общалась и ничего не почувствовала? Ниодного звоночка не прозвенело?

– Нет, честное слово, нет.

– Тогда плохо. Значит, чутья у тебя нет. Видно, я тебяперехвалил в свое время, переоценил. Рано тебя с аналитической работы снимать.

Настя молчала, закусив губу и пытаясь остановить закипающиена глазах слезы.

– Теперь другое, – продолжал ВикторАлексеевич. – Поскольку ты в отпуске, я тебя дергать с этим не стал, нораз уж пришла – скажу. За каким чертом ты полезла к Артюхину с разговорами,когда встретила его на улице с Самыкиной? У тебя что, речевое недержание?Промолчать не смогла?

Ответить было нечего. Она и сама знала, что поступила глупои непрофессионально. Просто в тот момент она расслабилась, она уже была «вотпуске», а завтра предстояло выходить замуж… Конечно, начальник был прав, тути сказать нечего. И все упреки и нелицеприятные слова по поводу своейоплошности она себе уже сказала сама и не один раз.

– Тебя извиняет только то, что ничего страшного из-затвоей ошибки не произошло. Артюхин тогда никуда не сбежал и ничего не натворил.Но произойти могло. Могло! – Он упер в Настю толстый крепкий палец. –И в следующий раз обязательно произойдет. Это только дуракам везет. А ты у меняне дурочка.

Полковник выговорился и умолк. С тех пор он так и сидел, непроронив ни слова, отвлекаясь только на телефонные звонки. Группа уехалазадерживать Шевцова, и Настя понимала, что, пока все не кончится, ни она, ниВиктор Алексеевич Гордеев отсюда не уйдут.

Дверь распахнулась, на пороге стоял растерянный Коротков. Ниего, ни Селуянова на задержание Шевцова не отпустили, поскольку Антон их обоихзнал в лицо и мог заметить из окна еще во время предварительной разведки.

– Виктор Алексеевич, они задержали Артюхина, –проговорил он.