Книга Дама червей - Хизер Грэм

Плыви! — приказала она себе. — Плыви! Он ведь бросится за тобой. Прыгнет в воду и затащит тебя на глубину, в эти страшные объятия безмолвной тьмы… вечной тьмы…

Рина поплыла, тяжело дыша и каждую секунду ожидая, что ее остановят. Но этого не произошло. Издали до нее донесся крик:

— Уэллен, остановитесь! Иначе я разобью ампулу, разобью, можете мне поверить.

Уэллен! Стало быть, Кил здесь. Все еще жадно хватая ртом воздух, Рина остановилась и оглянулась назад, где чернел силуэт лодки. Кил живо взобрался на борт. Опустившись на колени, он изготовился к прыжку. В своей решимости он был страшен. При свете луны в левой руке у него блеснуло лезвие ножа. И такого человека. Ли Хок, можно, по-твоему, одурачить! — горделиво и мечтательно подумала Рина. — Неужели ты не в состоянии понять, из какого теста он сделан…

— О Боже!

Услышав этот крик, Рина даже не сразу поняла, что он вырвался из ее собственного горла. Кил незаметно напружинился и кинулся на противника. Двое сошлись в отчаянной схватке. Лодка заходила ходуном. В сгущающейся тьме Рина не могла разобрать кто есть кто. Один из них неожиданно упал за борт.

— Кил! — слабо вскрикнула Рина.

— Плыви назад, к яхте! Живо, не медли!

— Кил, я к тебе!

— Нет! Ни за что! — На секунду над морем повисло молчание. — Рина, Хок где-то здесь, в воде. Я за ним! И он… словом, ему удалось открыть ампулу. Возвращайся на яхту.

— Кил! — душераздирающе закричала Рина.

— Возвращайся, Ри! Ну пожалуйста, прошу тебя, возвращайся.

Глава 16

Рина, однако же, заколебалась и, как это ни дико, главным образом потому, что Кил повысил на нее голос. Впрочем, и эти колебания были недолгими. Здравомыслие ей явно отказывало.

Она любила этого человека. Ради ее спасения он рискнул собственной жизнью. Не могла она бросить его в этот момент. И раздумывать о будущем, в страхе ожидать того, что произойдет в ближайшие дни, а может, и часы, тоже не могла. Она должна быть с ним. Вот и все. Должна быть с ним, и все, чему суждено случиться, случится с ними обоими. Рина поплыла к лодке.

Никогда мне ее больше не обнять, печально говорил себе меж тем Кил. В сердце у него словно заноза вонзилась. Никогда больше не испить сладкого нектара губ, никогда не опалиться любовным жаром, разгорающимся в этом гибком теле. Никогда не услышать ее шепота, не увидеть, как глаза вспыхивают волшебным зеленым огнем…

Хок, напомнил себе Кил. Ли Хок где-то здесь неподалеку. Его надо отыскать и втащить в лодку.

Ампула разбилась уже после того, как Хок свалился в воду, так что сам-то он скорее всего не успел подхватить заразы. Этот человек опасен. Его надо во что бы то ни стало остановить, пока он не наделал новых бед, а то и такой беды, после которой в мире ничего не останется.

Напрягая зрение, Кил вглядывался в воду и в конце концов уловил какое-то движение. Хок отплыл не так уж далеко.

— На помощь!

Крик прозвучал громко и четко, а затем повторился — но уже как сдавленное рыдание:

— Уэллен… помогите. На помощь! В меня кто-то вцепился… Все тело горит…

— Вы где, Хок? Ничего не видно.

— Я здесь… О Боже, как же больно… Медузы… Или кто-то… Щупальца… По всему телу…

Кил на мгновение заколебался, а потом поднял весла. Ну что ж, он подберет Ли Хока, и они вдвоем до самой смерти будут сидеть в этой посудине, а затем кто-нибудь появится и уничтожит очаг распространения страшной болезни.

— Хок?

— На помощь! На по… — Раздалось какое-то бульканье, и крик оборвался.

Над морем повисла тишина.

Кил сидел, застыв, с веслами в руках. Услышав, как кто-то окликает его, он резко выпрямился.

— Кил, ты здесь? — Чья-то рука судорожно схватилась за нос лодки.

— Рина!

Рина с трудом перевалилась через борт и тяжело рухнула на дно.

— О Боже! — с трудом выдохнул Кил, чувствуя, как в уголках глаз закипают слезы.

Рина попыталась подняться.

Поздно, слишком поздно. Ампула разбилась, и все ее мерзкое содержимое растеклось по лодке. Теперь Рина, как и он, обречена.

Кил низко наклонился и нежно заключил ее в объятия.

— Ри… Ри… ну почему ты меня не послушалась? Почему не вернулась на яхту? — Он осыпал ее лицо поцелуями, солеными от моря — и слез.

— Я люблю тебя, Кил, — прошептала Рина.

— О радость моя, и я люблю тебя.

Он долго не выпускал ее из рук, тесно прижимая к себе, слыша стук сердца, упиваясь красотой обреченной любви.

— Не надо бы тебе появляться здесь, — неловко сказал Кил. — Ну почему, почему ты не сделала, как я сказал?

— Ты бросился спасать меня, — прошептала Рина, тронутая, глубиной боли, прозвучавшей в его голосе. Он всегда любил ее, боролся за нее, был готов всего себя отдать.

— А ты решила пожертвовать собой, — прошептал он в отчаянии, прижимаясь щекой к ее затылку.

— Да что ты. Кил? Я просто должна была быть с тобой. Не могла оставить одного.

— Но…

— Все понятно, Кил. Ампула разбилась. И что же теперь с нами будет?

— Ну что тебе сказать, — пробормотал Кил. — Откуда мне знать, как действует эта мерзость. Наверное… наверное, мы заболеем.

— А потом?

Рина слегка отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза.

Кил глубоко вздохнул и ничего не ответил. Рина потупилась:

— Рисковать нельзя, правда? Им придется либо взорвать, либо сжечь лодку.

— Рина…

— Обними меня покрепче, Кил. Пожалуйста.

Он порывисто прижал ее к себе.

— А ведь я хотела выйти за тебя, Кил, — прошептала Рина. — Конечно, если ты на самом деле…

— Ну как ты можешь сомневаться? — нежно отозвался он.

— И мы бы жили в Вашингтоне?

— Да, — прошептал он и слегка отстранился. Оба посмотрели на небо, по которому плыла полная луна. — В Вашингтоне или в Александрии. Мы бы подыскали себе дом в колониальном стиле. Старинный, в хорошем состоянии. Двух — или, может, трехэтажный. Обстановка скромная, но очень, очень элегантная. Большое крыльцо, вокруг пологие склоны, лужайки…

— И мансарда, в которой можно играть.

— Играть?

— Ну да, в ней бы играли наши дети, — тихо сказала Рина. — Мальчик и девочка. Или двое ребят. Но мне… мне бы хотелось родить еще одну девочку.

— О Рина, — простонал Кил, зарываясь лицом в ее мокрые волосы.

— Не надо, Кил. Ну пожалуйста, не надо. Мне ведь нужен только твой ребенок. А иначе — зачем? Ты появился… и ты дал мне силы… и ты снова научил меня любить.