Книга Вечное Пламя - Влада Ольховская

бледная Настя терялась на фоне полыхающей птицы. Она могла призвать воду один раз, два… Но не более. Они принадлежали к слишком разным видам, противостояние которых не должно было произойти даже в мире нечисти. Водяницы, пусть и не живые, всегда держались подальше от такой абсолютной угрозы, как рароги. Огненные птицы же были изгнаны из этих земель за свою силу и ярость, только это спасло их возможных водных противников.

Но теперь, в разгар битвы, в плену аномалии, они все-таки должны были схлестнуться. Быстро и бессмысленно. Настя не могла не то что победить – продержаться достаточно долго, чтобы дать Раде шанс сбежать. Да и не стала бы Рада убегать, друзей не бросают!

Вот только сама Настя будто не понимала этого. Она окинула рарога насмешливым взглядом и скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что никуда не уйдет.

– Это начинает утомлять! – объявила Драгана.

Она послала на девушек огненный шар – куда больше, чем раньше, разрушительнее… Но и он поддался потоку воды, неожиданно вырвавшемуся из земли. Могучему потоку, который какая-то маленькая водяница призвать не могла.

Это поразило всех – кроме Насти.

– Я никогда не говорила, что я водяница, – спокойно сказала она. – Это вы начали повторять такое снова и снова. Я не мешала вам заблуждаться. Мне было все равно – до определенного момента. До этого момента.

Рада все еще ничего не понимала, но она ведь и магическую энергию не чувствовала. А вот Драгана чувствовала – и теперь уже она бросаться в бой не спешила. Когда рарог снова заговорила, ее голос звучал тихо и потрясенно:

– Ты – речной дух…

Настя лишь кивнула, но этого было достаточно, чтобы подтвердить, что она и правда речной дух. Элементаль воды, способный противостоять элементалю огня уровня рарога.

В Минске таких не было. Точнее, один был – речной дух Свислочи. Но Рада его видела, тот дух выглядел совершенно иначе! Чужой бы сюда не забрел… из этого времени.

А вот из другого – легко. Из того, где по Минску свободно и сильно текла другая река, и ее дух в те годы был великим, несокрушимым даже.

Но время оказалось жестоко даже к стихии. Могучую реку иссушили и заковали в подземные тоннели. Ее дух был объявлен погибшим – причем много веков назад, точную дату никто назвать так и не брался. А район, где раньше бурлили ее волны, с тех пор славился нестабильной магической энергией.

Раде не хотелось произносить вслух это имя – и вместе с тем она должна была его произнести.

– Ты Немига…

Настя повернулась к ней и грустно улыбнулась:

– Да. Я дух мертвой реки.

Вот как она оказалась в тоннеле метро – она прошла через завесу вместе с лесовиком! Она растерялась, оказавшись в чужом мире, она не сумела себя защитить… Возможно, она очень скоро озлобилась бы, как рарог, но Рада спасла ее, и доброта усмирила ярость.

Однако легкой судьба Насти не стала. Она попала в будущее, где ее реки больше нет. Ее воды навсегда лишились солнечного света, от нее осталось только имя, теперь мало что значащее и произносимое с пренебрежением… Она почувствовала себя одинокой и преданной.

Драгана тоже поняла это:

– Тогда ты должна быть с нами! Люди убили тебя, понимаешь? Убили! А мы устроим им такое, что они твоей участи позавидуют. Оставайся с нами, мы позволим тебе отомстить!

– Но я не хочу мстить, – тихо сказала Настя. – Да, они меня под землю загнали… Но это были одни люди. А другие меня любили. И я любила их, я поселила их на своих берегах… Мы были счастливы, когда жили рядом. Я не знаю, почему моя судьба сложилась именно так. Но я ее приму! Я вернусь в свое время, даже зная, что должна исчезнуть. И я уж точно не позволю пережаренной курице вроде тебя разрушить мой город!

У Драганы был только один шанс спастись: переманить Настю на свою сторону. Потому что дух реки все же сильнее рарога… И у нее ведь были все шансы!

Но Немига, маленькая погибшая река, забытая теми, кому она подарила город, осталась верна людям до конца. Вода поднялась отовсюду, взвилась в небо гигантским цунами – только чтобы рухнуть на огненную птицу сокрушительным весом. Не убивая, но нанося поражение, завершающее эту битву – по крайней мере, до тех пор, пока не рухнула завеса.

Глава 12. Все богатыри становятся героями

«О том, что богатыри от людей отличаются, и порой очень сильно, долгое время предпочитали помалкивать. Иные сказители правду открыть пытались, но от них не было вреда.

В правду ведь сложнее всего поверить. Особенно если ее высмеять».

«История борьбы с нечистью», Васильченко Н. В., Диковский Е. Е., статья для журнала «Вестник Яви», Минск, 2011

Пилигриму не хотелось оставлять там Раду одну, без присмотра. И с собой брать не хотелось, это было бы еще опасней. Пожалуй, спокойней всего он бы чувствовал себя, если бы получилось остаться там, с ней, и лично ее охранять.

Однако это была бы слишком идеальная ситуация, а такое градстражам выпадает редко. В этой работе чаще всего очевидна грань между «нужно» и «хочу». А сейчас Пилигрим тем более не мог отступить, потому что от исхода сегодняшней схватки зависели судьбы всех, кого он знал.

И все равно он не мог не думать о том, что происходит сейчас за стенами стадиона. Он предполагал, что это не так уж важно. Александр Громов все-таки богатырь, каким бы он ни стал. Он не будет бросаться из кустов, он наверняка предпочтет честную схватку… Пилигриму почему-то казалось, что беспокоиться нужно только о Громове и Усачеве.

Как же иначе, если остальные приспешники Громова уже мелькнули снаружи? Вот только ни Пилигрим, ни кто-либо еще не попытался внимательно разглядеть лихорадок. Их было несколько, они выглядели похожими, как и полагается сестрам. Уж конечно они не разделились бы в решающий момент, они должны были напасть вместе!

Однако лихорадки мыслили иначе. Огнеястра, та самая, которая первой начала нападать на людей, доказала это, появившись в коридоре прямо перед Пилигримом. Никакой магии тут не было, она просто притаилась за поворотом, вышла в решающий момент, будто знала, что он растеряется.

Ее расчет оказался верным: градстраж растворился в своих мыслях, к такому он оказался совершенно не готов. Заклинания разлетелись в памяти, как бисер из порвавшегося мешка. Хотя это было не так