Книга Немимолётный роман. Книга вторая - Марина Повалей

обоих.

Треск свечей – он, словно знает о моих метаниях и не зажигает светляки. А электричество я и сама не хочу. Смотреть в усталое лицо напротив, в ночи, удивительно уютно…

– Ну что, расскажешь?

Он кивнул, внимательно глядя на меня.

– Если кратко, то сейчас у Ондолии лишь один путь – Александр при регенте на троне. Республика, как ты понимаешь, мало кого устраивает. Я должен сохранить трон для кузена…

– Парламент?

– Было бы идеально. Соединить монархию с парламентом. У такого варианта больше всего шансов. Но не это главное, – его руки скрылись под водой, пальцы сомкнулись на моих лодыжках. – Я должен принять регентство, – при этих словах я просто закрыла глаза и ушла под воду. Наверное, чтобы задержать воздух и не разразиться бранью. – Дорогая, – прошептал муж, стоило высунуть голову… – Это не единственный, но самый правильный сейчас вариант. Быстро среагировать, пока не налетели ещё хищники, пока не началась беспорядки. Междуцарствие очень опасно для страны и для мальчика. Нужно закрепить за ним трон.

– Мы не сможем уехать в Итвоз, если ты станешь регентом?

Он слегка сдвинул брови. Тяжело сглотнул.

– Ты не должна страдать из-за моей семьи. Я не в праве просить тебя о таких жертвах. Знаю, тебе здесь плохо… Мы можем попробовать жить на два города…

Самое отвратное, что я чего-то подобного и ожидала. Я знала – он не останется в стороне. Выполнит свой долг перед покойным Оттоном. Сейчас Александру десять. До его совершеннолетия восемь лет.

– Восемь лет жизни порознь? – я фыркнула. – Уволь. Не для того я замуж выходила, чтобы сидеть у оконца, в ожидании суженого…

Из-под ресниц наблюдаю его реакцию:

– Таша, – Крис сжал губы. Кончики ушей порозовели.

Ого! Высшая степень проявления ярости маркиза.

Я мысленно сама себе зааплодировала. Будет знать, как запирать меня, пока сам решает наше будущее.

Я подобралась, сбросив расслабление.

– Семейное счастье было прекрасным, но недолговечным, – повела плечом. – Что ж… я понимаю тебя и не виню, – маркизовы уши стали пунцовыми, я начала приподниматься, – у тебя долг. У меня долга нет, зато есть разводы, – театральная пауза. – А раз…

– Эльташа, – каменная маска, лишь ходят желваки.

– А раз есть разводы, но нет свободы… этим я и займусь, пока ты будешь носиться с наследником!

На последнем слове я подорвалась и пулей рванула из воды.

Этому оболтусу только и осталось, что сцапать воздух.

На бегу, я до самой кровати слушала плеск воды и отборную ругань не Криса – матроса Прасгал.

И какой из него регент? Если его кто выведет, от такой тирады у любого уши свернутся!

По дороге в спальню схватила халат. Не прикрываться – вот ещё! Просто чуть стряхнуть им воду с загоревшейся кожи. Посмеиваюсь про себя, кусаю губы…

– Неужели поверил, дурачок? – выдохнула ему в рот, когда он меня нагнал, ползущую к основанию кровати, схватил за лодыжку и потянул на себя. Извернулась.

Тут же прильнула ладошками к мокрой груди, словно могу собрать влагу…

Руки побежали по плечам, спине…

Резкое проникновение. Без прогрева и подготовки. Я вскрикнула, хватанула ртом воздух и подалась вперёд.

Чтобы ещё ближе, ещё глубже…

– Родной… – хочется закрыть глаза, но то физиология.

Душа же требует смотреть. Не разрывать глаз. Потому что сейчас, там, на неведомом мне языке, говорят две души.

Одна болезненно боится, не пойми чего и до сих пор… А другая отчитывает: как ты мог поверить, я ж растаю без тебя…

Сильные толчки бёдер – я пошире развожу свои, будто можно ещё глубже.

Серые глаза смотрят требовательно и серьёзно, контролируют: можно ли ещё сильнее?

Можно…

И он слышит.

Я стону, тяну на себя простынь, вонзаю ногти в его ягодицы тогда, когда совсем не могу… оглушающий оргазм накатывает с звуковым вакуумом – я беззвучно кричу, поджимая пальцы на ногах, вскинув руки, которые немеют и дрожат одновременно.

Крис замедляется не надолго. Смотрит. Твёрдые пальцы коснулись щеки и вдумчиво поплыли по телу: подбородок, шея, грудь по контуру, живот, лоно, что ещё, я чувствую, подрагивает. Он наслаждается тем, что сотворил со мной, а я сново воспламеняюсь и когда он выходит из меня, чувствую лишь голод…

Рука мужа на моём лице и я схватила губами пальцы. Облизала их все вместе, потом поочерёдно, наблюдаю, как ходит по шее кадык, слышу, как ухает мужское сердце.

Медленно Крис стёк с постели, я за ним, не отпускаю.

Что он хочет, я знаю. Сама хочу того же. Стон сквозь его пальцы и его естество сначала в ладони, затем и во рту.

В его глазах – я голая, на коленях, с короткими волосами, которые сжимает его рука. Бесстыжая… Он первый не выдерживает и когда я вбираю его в себя особенно глубоко, закатывает, и с гортанным стоном прикрывает глаза. Несколько глубоких движений и я его выпустила, вместе со сладким полустоном-полувздохом. Вспорхнула языком вверх-вниз, играясь, обхватила губами нежную головку, провела языком. Рука в моих волосах дрогнула, больновато потянула и до упора насадила меня на ствол. Несколько движений, что нужны были ему и тёплая, пряная струя раскатилась по нёбу.

Дрожь в сильном, несгибаемом теле, власть от того, что я тому виной…

Тягучими, влажными поцелуями я покрываю твёрдый живот, что книзу увит венами. Обцеловала каждую, что вела к члену, который и не подумал успокаиваться.

Внезапный, остервенелый поцелуй забрал всё моё внимание на себя. Язык Криса, будто попытался забрать весь свой вкус до капли.

Пошло, непристойно, совершенно неприемлемо для леди.

Шея затекла – он всё так же стоит, только склонился надо мной. Грудь оказалась в капкане руки, за ней и вторая, от этого поцелуй словно и вовсе слетел с катушек, потому что чем больше ладони мяли, сжимали, тёрли, тем глубже проникали и сильнее сталкивались языки, тем громче стоны, тем больнее хрипы.

Я потянула его на себя, в постель.

У нас впереди вся ночь. Пусть нужен отдых, пусть он устал.

Я больше устала без своего мужа за эти дни, пока наша жизнь с ног переворачивалась на голову…

Макушка на груди, пальцы на лоне. Умело, совершенно точно зная, где нажать, в какой миг отпустить, провести по складкам… поцелуи на груди, легко прикусить, втянуть сосок, сжать мягкое полушарие… а серые глаза внимают: распахиваются чуть шире, когда мой рот открывается, проблеск удовлетворения – когда рвётся крик.

Он снова поймал его и подмял меня под себя. Распластал на животе, приподнял ягодицы и вошёл неспешно. Мучительно-медленно, повернул нас чуть боком… я только вытянулась поудобнее, чувствуя