Книга Битва за Лукоморье. Книга I - Роман Папсуев

Мышь неутомимо и неспешно шагал звериной тропой, углубляясь все дальше в чащу. Спешки не было, но благоразумие требовало убраться от погубленного села подальше. Полное отсутствие страха не мешало демонам соблюдать осторожность – потому и с делом своим они справлялись столь успешно. Третий глаз Мыши указывал нужное направление, вел к цели, и заблудиться они не могли. Впереди лежал длинный путь сквозь враждебную землю, и для порождений Чернояра в Белосветье всё казалось уродливым и чужим.

Мышь вдруг остановился и потянул носом, принюхиваясь.

– Хозяйка, – пробасил он.

Ряба торопливо извернула шею, чтобы видеть дорогу впереди и…

…Мир вокруг остановился: пропали звуки и запахи, расплылись, сливаясь в сплошное пятно, качавшиеся на ветру кроны деревьев, застыли на лету только что кружившиеся желтые листья и срывавшиеся с темных веток водяные капли. Даже перепуганный заяц, что сиганул через тропу далеко впереди, словно окаменел прямо посреди прыжка, распластавшись в воздухе…

Это уже не было Белосветьем, путников втянуло в иное место, принявшее точный облик ничем не примечательного лесного уголка. С ними желали говорить, потому и вырвали их призраков из дольнего мира.

На мертвой дороге закружился черный вихрь, со всполохами темно-красного пламени, а в воздухе разлился едкий запах серы и гари. Еще пара мгновений, и перед восхищенными демонами предстала расплывчатая фигура, очертаниями похожая на женщину и при этом непрерывно меняющаяся. Острые, гибкие отростки черноты текли, рвались и клубились по краям, будто змеи, и лишь там, где у людей полагалось быть голове, блестели два маленьких огненных глаза.

– Хозяйка, – повторил Мышь, кланяясь так низко и так резко, что Ряба едва не вывалилась из торбы.

– Владычица наша Тьма, – раскудахталась Ряба, упираясь крыльями в затылок напарника, чтобы не упасть, и с обожанием глядя на клубящуюся тень.

Тьма не часто баловала демонов личным вниманием, да того и не требовалось, ее посланцы давно действовали самостоятельно и в наставлениях не нуждались. Ряба и Мышь чувствовали присутствие хозяйки ежечасно, она была у них и в крови, и в думах, но чтоб она им явилась самолично, чтобы выдернула для того в Иномирье… О таком они не смели и помыслить, но это случилось. Тьма была здесь – более того, она с ними говорила, оказав верным слугам великую милость.

В дымном воздухе прошелестел тихий свистящий голос, по которому невозможно было определить, мужчина говорит или женщина. Человеческое ухо не смогло бы разобрать ни слова на черноярском наречии, но для Рябы и Мыши оно было родным.

– Рады стараться, – торопливо заверила Ряба. – Вот, уже идем дальше, искать следующее село…

Снова шорох голосов, сопровождаемый глухим гулом – будто сотни человек одновременно шепчут и каждый – о чем-то своем. Мышь нервно дернул проколотым ухом. Ряба успокаивающе тронула его за плечо и кивнула:

– Как пожелает владычица. Нам не впервой, укроемся в самой глуши, переждем…

Шелест, на этот раз – долгий, фигура увеличивается в размере, дрожит, как в мареве…

– Конечно, владычица. Сделаем всё, как велено.

Ответа нет, да он и не нужен. Приказ отдан и услышан, черный с багряными всполохами вихрь изгибается, будто в танце, и исчезает, недвижный мир подергивается странной чешуйчатой рябью…

…И заяц сигает в кусты со скоростью ветра, разве что не вереща от ужаса. Вновь качаются облетающие ветви и продолжают свой последний полет мертвые листья.

Они вернулись.

Мышь вздохнул, готовясь искать дорогу к новой цели – указанной Тьмой горе. Ряба успокаивающе прокудахтала:

– Ничего, ничего. Ну, подумаешь, далеко. Зато, как дойдем до этой Бугры-горы, отдохнем. Даже хорошо, времени больше пройдет, людишки о последнем селе позабудут…

– Я проголодаюсь.

– Найдем тебе еду, не переживай.

– Если что – тебя съем, – равнодушно объявил Мышь, пускаясь в путь.

– Я знаю, – так же равнодушно ответила Ряба, уже думая о своем.

Тьма предупредила, что китежские псы затеяли на них очередную охоту, и нужно какое-то время скрываться, пережидая на Бугре-горе – там их встретят и обеспечат безопасным кровом. Ряба искренне не понимала, отчего госпожа так разволновалась, что удостоила их личной встречей – Охотники гоняются за Рябой и Мышью давно, и не они одни, да только никто поймать не может, даже близко ни разу не подбирались. И всё же хозяйке виднее. Бугра-гора так Бугра-гора. Переждать – а потом взяться за привычное.

Ряба аж раскудахталась в предвкушении, представляя пока еще неведомое полыхающее село. Она не волновалась о предстоящей дороге и не думала о том, что позади – погони за ними не было еще ни разу. Человеки предсказуемы: они воспримут случившееся так же, как всегда… Жители окрестных деревень узнают о «страшном пожаре» и поднимут крик. Посадник отправит весть в Великоград. В округе посудачат о сгоревших дворах, разберут завалы, похоронят мертвецов, погорюют да и забудут.

А потом в очередной глухой деревушке объявится волшебная курица, обещающая снести волшебное яйцо…

Как удачно, что в Славии ходит сказка про волшебную курочку с золотым гребешком, что исправно несет драгоценные яйца. Ряба не знала, правда то или брешут, да и неважно, покуда эта история играет им на руку. Людишки, услышав про волшебное яичко, немедленно представляют, как они разбогатеют, заполучив чудесную несушку – всего-то надо, приютить курочку да прокормить, пока она яйцо высиживает… А что в яйце – смертоносная для них волшба Чернояра – об этом они и не догадываются.

Корыстные простаки и жадные недоумки. Получают то, что заслуживают.

Да весь этот мерзкий мир заслуживает того, чтобы сгореть…

Дар Иномирья

На море царил штиль. Плоская и недвижная синяя равнина растянулась от края до края: ни барашка, ни морщинки на водной глади, только жаркое солнце отражалось в соленом зеркале. Любой попавший в такое губительное безветрие корабельщик мог надеяться лишь на силу гребцов, на достаток пресной воды и припасов, да на то, что уснувшие стихии услышат мольбы о пощаде. Любой, но не Садко Новеградский – гусляр, купец и капитан быстроходного «Сокола».

Его волшебный корабль подобно птице летел по морю, разрезая узким носом недвижную поверхность воды, как нож – масло. Парус-самодув слегка гудел, поскрипывала мачта, «Сокол» мчался плавно и легко, чуть покачивая бортами. Эта ласковая качка усыпляла капитана – утопая в мягких шелковых подушках, Садко возлежал на корме под большим навесом и отдыхал. Блаженствовал в спасительной тени, под свежим ветерком, что возникал от быстрого движения.

Трюм был полон заморских товаров, команда – жива и здорова, судно направлялось домой после долгого года плавания в южных морях… о чем еще мечтать удачливому капитану? Садко с нетерпением ждал возвращения к родным берегам. Долгий путь он коротал праздно – то валялся на подушках, лениво раздавая команды, то бренчал на старых верных гуслях, подбирая новую мелодию, а изредка, по вечерам, развлекал товарищей проникновенными песнями. В такие моменты казалось, что иссиня-черное южное небо с пришпиленными булавками звездами спускалось пониже, прислушиваясь, а море под килем плескалось едва слышно, задерживая дыхание.