Книга В бессердечном лесу - Джоанна Рут Мейер

Мимо окна поезда проносятся сельские пейзажи – к сожалению, не так быстро, как хотелось бы. Мое тело до сих пор не оправилось, каждый сантиметр груди обмотан бинтами. Сломанная рука бесполезно висит на перевязи. Я весь чешусь, что, как сказала ухаживающая за мной медсестра – та же, что перевязывала меня после порки, – хороший знак. Еще она сказала, что я чудом выжил – слишком много крови было потеряно. По всем правилам я должен был умереть.

Но нет. Я по-прежнему здесь.

Бог тому свидетель, после битвы с лесом у могильщиков было больше работы, чем у врачей.

Когда Рэйнальт нашел меня в медицинской палатке, я был в ужасном состоянии. Нервничал из-за сердца Серены. Нервничал из-за Авелы. Я объяснил ему, что моя сестра пропала, но, вероятно, ее спрятали где-то неподалеку от дворца.

Я отчаянно хотел найти ее, отчаянно хотел узнать, что она цела.

Но Рэйнальт не упустил из виду, что мой взгляд не отрывался от шкатулки, крепко зажатой в руках, – шкатулки с сердцем Серены.

– Я найду твою сестру, – пообещал он. – И сразу же отправлю тебе телеграмму. А пока езжай и похорони своих близких.

И я уехал.

Мне стало немного легче, когда по приезде в деревню Блодин обнаружил, что меня уже ждет телеграмма. Немного легче, когда сердце Серены упокоилось в земле.

А теперь?

Теперь я готов забрать Авелу домой.

Поезд останавливается в деревне за городом – станцию Брейндаля уничтожили деревья Гвиден. Я беру лошадь, не глядя отдаю конюху монеты из тяжелого мешка с серебром и скачу к Брейндалю.

Что бы ни произошло в тот день, когда я потерял Серену, армия Гвайда – появившаяся так неожиданно – увидела во мне юношу, который сразился с Гвиден и уничтожил ее. Это не вся правда… да что уж там, тут вообще мало правды. Но благодаря этому гвайдские солдаты – а точнее, их лидер – дали мне все, о чем я просил.

Брейндаль разгромлен. Гвиденский лес зашел очень далеко, повсюду лежат деревья, заваленные камнями. Тут едва хватает людей, чтобы расчистить улицы, и работа эта будет долгой и утомительной. Куда ни глянь, видны следы вражды Энаид и Элиниона. Смерть и руины, которые они оставили после себя.

«Но мы уцелели, – думаю я. – У нас еще есть надежда на жизнь, на мир».

Я с тяжелым сердцем прохожу через обломки городских ворот и поднимаюсь по холму во дворец.

На крыше развеваются гвайдские флаги: фиолетовый меч на белом щите. В этом нет ничего удивительного, но горло все равно сдавливает от напряжения, когда я спешиваюсь и передаю поводья тощему конюху.

Меня заводят в ту же комнату, где я так долго ждал короля. На этот раз проходит не больше минуты, прежде чем дверь распахивается, и внутрь заходит Рэйнальт.

Он выглядит иначе, чем во время многих недель тренировок со мной, Бейнсом и остальными солдатами. Его белые волосы собраны на уровне шеи. В свете, льющемся через окна, сверкают сапфировые сережки. На нем простая одежда бело-фиолетовых тонов, но она никого не обманет, ведь он держится как король. И как я не заметил этого раньше?

Рэйнальт не дезертировал в то утро. Родители отправили его шпионить за Тарианом и узнать, есть ли доля правды в угрозе леса. Он поехал встречать свою армию, чтобы повести ее в бой и помочь Тариану. Как оказалось, Рэйнальт наследник не постоялого двора… а королевства.

– Значит, Тариан исчезнет с карт? – спрашиваю я без лишних предисловий.

– У Элиниона не было наследника, – виновато отвечает он. – Я не собираюсь врать тебе о намерениях моих родителей. Все упростило то…

– Что тебе не пришлось убивать короля.

Рэйнальт кривится.

– Так что, Гвайд поглотит Тариан?

Он кивает.

– А тарианская знать?

– Я сделаю для них все, что смогу, если они присягнут на верность гвайдской короне.

Ему не нужно объяснять, что произойдет с теми, кто откажется.

Рэйнальт выглядывает в окно, его плечи напрягаются.

– Жаль, что ты не останешься. Я бы взял тебя в свой совет.

– Я приехал только забрать сестру, Рэйнальт.

Он улыбается.

– Да знаю, идиот. Просто хотел, чтобы ты знал, что предложение еще в силе, если когда-нибудь передумаешь. И знай, что у тебя всегда будет друг в королевской семье.

– Хватит с меня королей и корон, – тихо произношу я.

Он весь подбирается. Я знаю, что он думает о Линед и многих других, навеки покинувших нас.

– Как Бейнс? – интересуюсь я.

– Слава богу, идет на поправку. Не мог же я лишиться сразу всех друзей.

– А он будет…

– Ходить? – Рэйнальт пожимает плечами. – Врачи так не считают, но от этого упрямца можно ждать чего угодно.

– Да, он такой, – улыбаюсь я.

– Держи. – Он вручает мне сверток бумаги. – Свидетельство права собственности на дом твоего отца, как и обещал. Его не могут передать короне. Он принадлежит тебе и твоей семье.

– Спасибо, – еле выдавливаю я из-за комка в горле. Знаю, что это еще не все.

– Мы нашли тело твоего отца. – Рэйнальт быстро поднимает на меня взгляд. Мне не нужны подробности, я не хочу их знать. – Если хочешь, мы похороним его здесь. Или…

– Он бы этого не хотел. – Я сглатываю едкий привкус желчи. – Мы отвезем его домой.

– Я все устрою, – кивает Рэйнальт.

– Спасибо, – повторяю я еле ворочающимся языком. Я скучаю по отцу. Скучаю по маме. Но, по крайней мере…

– Впускайте ее! – кричит Рэйнальт в сторону двери.

Авела вбегает в комнату. Она выше и загорелее, чем я помню.

– ВЭН! – кричит сестра и, прыгнув на меня, чуть не сбивает с ног.

Я подхватываю ее и прижимаю к груди, тщетно пытаясь не расплакаться на глазах у друга, который по совместительству мой будущий король.

– Самое странное, – говорит Рэйнальт, – мы нашли ее и няньку в маленькой хижине неподалеку от городских стен. Нянька клялась, что их спрятало там дерево.

Я улыбаюсь сквозь слезы. Серена в очередной и, к сожалению, последний раз помогла нам.

– Пойдем, Авела, – говорю я сестре и чмокаю ее в щеку. – Пора домой.

* * *

Каждый день на протяжении года я навещаю холм, где похоронил сердце Серены.

Иногда Авела приходит со мной, но зачастую я один. Играю ей на маминой виолончели. Включаю фонограф – новый, который мне прислали из Сайта. Пою. Порой смотрю на звезды и рассказываю о созвездии, которое ныне горит в небе вместо ее матери: астрономы назвали его Гледиф, Меч, но я-то знаю правду. Это дерево. Ее дерево.

На холме с Сереной я всегда чувствую умиротворение, хотя мое горе по-прежнему велико. Внутри меня, в месте, в котором должна была обитать она, теперь пустота. Об этом я тоже ей рассказываю.