Книга Три грани мизерикорда - Анна Волошина

– Со мной только что связался мистер Орбан, получивший сообщение от клиники Хадсона. Ваш заказ готов.

Варфоломей вдруг напрягся. Напрягся так, что это заметили не только Агата и Анатоль, но и разом подобравшийся Питер.

– Чего тебе, человече? – с притворным добродушием осведомился программист, поскольку выражение острого интереса, соткавшееся на лице пилота, явно предназначалось ему.

– Слушай, Пит… – медленно, словно выстраивая логические цепочки непосредственно перед тем, как их озвучить, произнес Платина. – Ты же программер? И, прямо скажем, не из последних, так ведь?

– Ну, так, – кивнул Гринбаттл, явно довольный тем, что его способности в состоянии оценить даже неспециалисты.

– Смотри… вот есть программа, – в слегка разведенных ладонях Кондовый словно держал невидимый шар. – В двух версиях. Сначала – версия «альфа», – «шар» сместился влево, – потом – версия «бета», доработанная, – ладони качнулись вправо. – Или, скорее, даже не версия, а просто надстройка над программой.

– Допустим. И что?

– Скажи-ка мне, дилетанту… что произойдёт, если программа переносится с одного носителя на другой целиком, без учета версий? Которая из них будет доминировать?

Пит задумался, всей горстью взявшись за подбородок. Агата проскользнула за стойку и вручила ему извлеченную из холодильника банку пива. Программист благодарно кивнул, одним могучим глотком ополовинил банку и ещё немного подумал.

– Зависит от многих параметров. Может быть и так, и эдак. В идеале – «бета», а там как сработает переносчик.

– Но «альфа» возможна? – дотошно уточнил Варфоломей.

– Возможна. Особенно в том случае, если переносчик не знал об изменении в архитектуре. Возможен также вариант, при котором эта твоя «бета» – надстройка над основной программой – запускается внешним ключом, который при переносе не срабатывает, потому что не встроен в тело программы. А почему ты спросил?

– Агать! – развернулся пилот к девушке. – Помнишь, на Статусе? Я ещё спросил тебя, правду ли нам рассказал командир? А ты ответила, что правду, но не всю?

Агата сдавленно ахнула, звонко хлопнула себя ладонью по лбу, подпрыгнула и уселась верхом на стойку бара. Облегающие, словно нарисованные на теле, брюки затрещали всеми швами, но выдержали.

– Вот что, Пит, – свистящим шепотом произнесла она, вперив в поежившегося программиста взгляд сузившихся глаз. – Не сочти меня негостеприимной, но у нас тут сейчас разговор будет такой… только для совсем своих. Не обижайся, ладно?

Когда за Гринбаттлом, даже и не подумавшим обижаться («Меньше знаешь – крепче спишь!»), закрылась тяжёлая звуконепроницаемая дверь, Агата довольно долго молчала. Мужчины тоже не раскрывали ртов.

Трейси, который попросту не понимал, о чём идет речь, последовательно претворял в жизнь старый добрый принцип «Промолчи – за умного сойдёшь». Что касается Платины, то названую сестрицу он изучил достаточно хорошо, и слишком дорожил своей шкурой, чтобы сейчас влезать с комментариями. Агата могла быть очень терпеливой. А могла и не быть. И в данный момент второй вариант был более вероятен. Собьешь с мысли – мало не покажется, уж это-то он усвоить успел.

Наконец Агата кивнула самой себе, дотянулась до забытой Питом банки, допила её содержимое и разлеглась на стойке, с подчёркнутым вниманием разглядывая потолок и покачивая свесившейся правой ногой.

– Знаешь, Платина, ты так часто строишь из себя недотёпу, что я периодически забываю, до какой степени это не так, – начала она, словно и не было паузы в разговоре. – Стало быть, ты полагаешь, что при переносе сознания с мозга на матрицу произошел сбой психокоррекции?

– Похоже на то, – солидно кивнул пилот. Шеки окрасились румянцем смущения и удовольствия: вот так, в открытую, его умственные способности хвалили нечасто. – Суди сама: это не командир. Это кто – и что – угодно, только не командир. Чего я только не наслушался: и я-то сопляк, и ты – экзальтированная дура, и куда мы полезли, и что мы о себе возомнили… и почему вдруг решили, что умнее двух спецслужб, вместе взятых… и о юрисдикции что-то там толковал. Конечно, с точки зрения сотрудника минюста Российской Империи он прав. Но разве Дима хоть раз за всё время нашего знакомства пользовался этой точкой зрения? И потом: этот – который матрица – явно забыл, каково живётся на крючке у Папы Гены. Заславского бы сюда, он бы ему живо напомнил.

Агата поморщилась, закинула ногу за ногу и поболтала в воздухе носком сапога.

– Он не забыл, – неохотно возразила она. – Это называется по-другому. Дима сейчас свято уверен в том, что и Горина тоже переиграл бы. А то, что ему пришлось бы играть на чужом поле, его совершенно не смущает. Как и то, что в ходе игры мы с тобой вполне можем слететь с доски, как отыгравшие своё пешки.

– И что нам с этим делать?

До сих пор Анатоль молчал, но сейчас решил, что пора бы вмешаться. Выкладки Барта и Агаты представлялись ему если и не безупречно логичными, то, по крайней мере, имеющими право на существование. Но кое-какие моменты оставались не озвученными. Потому, вероятно, что в силу неполного владения информацией не были приняты в расчёт. А принять стоило.

– Могу я поучаствовать в обсуждении проблемы? – негромко спросил он. Искреннее возмущение, прозвучавшее в «Естественно!» Агаты согревало душу. – Тогда так. Если я правильно вас понял, вы достаточно обоснованно предполагаете, что сознание, записанное на матрицу, имеет не слишком много общего с тем Дмитрием Десницей, которого вы знали.

– Со здравым смыслом – тоже, – невнятно промычал Барт. Пироги исчезали с поражающей воображение скоростью: пилот явно заедал стресс.

– Тогда у нас имеются два потенциально острых момента.

– Почему – два? – спрыгнувшая со стойки Агата вернулась в кресло и требовательно уставилась на Анатоля.

– Потому что перед тем, как что-то предпринимать по коррекции сознания, надо решить, как его перенести на мозг.

– А что тут решать? – Платина положил недоеденный пирог на тарелку и подался вперёд. – Ты думаешь, у Хадсона не справятся?

– Да они-то справятся… а о корпоратах вы забыли? Расследование наверняка ведется, и вряд ли совсем уж идиотами. Выращивание клонов и аутентиков здесь, на Манки, дело вполне привычное, а вот перенос на мозг полученного продукта сознания с матрицы, промаркированной «Vitae Serve»…

– А на корпорацию недавно был совершён налёт.

Мгновенно сообразившая, что он имеет в виду, Агата вскочила, подошла к окну и сменила настройку. Залитый солнцем ухоженный сад исчез, ему на смену пришёл синевато-серый ледник на склоне горы и, далеко внизу, могучий водопад. В комнате сразу стало сумрачно и неуютно, но, судя по всему, именно этого эффекта и добивалась доктор Ставрина.

Кивнув пейзажу, она принялась расхаживать по комнате, разворачиваясь на каждом восьмом шаге и слегка шаркая подошвой на каждом четвертом. Некоторое время это были единственные звуки, нарушавшие тишину. Тук, тук, тук, шарк-тук; тук, тук, тук, шарк-тук; разворот. И снова.