Книга Дело о пустой консервной банке - Эрл Стенли Гарднер

Мейсон задумался:

– Мне следовало бы заподозрить ее раньше, чем у меня этополучилось. Тот, кто изучал криминологию, должен в этом типе личностираспознать самого опасного потенциального убийцу. Эта особа многое подавляла всебе, находилась в состоянии сексуальной неудовлетворенности, а потому быларазочарована в жизни. Притворившись, что влюбился в нее, Уэнстон не испытывалникаких затруднений, когда захотел сделать из нее сообщницу. Ради него онапошла на все… Надо только почаще почитывать добротные, серьезные работы покриминологии, чтобы понять, что человек такого типа может совершить сколько угодноубийств.

– А вы знали, что фотография была подделана? – спросилаДелла.

– Да, – сказал Мейсон. – Китаец Гао Лунь подсказал мне это.Его внимательные глаза различают мельчайшие подробности, которые мы, простыесмертные, не замечаем, вероятно, потому, что только у китайцев такаявеликолепная память. Он обратил внимание на то, что на семейном портретеУикфордов лицо отца не просто походило на лицо Такера на фотографии, снятой вШанхае, а абсолютно совпадало с ним во всех черточках и оттенках. Гао Лунь неочень разбирался в возможностях фотографии, чтобы понять, что означает такоесовпадение, но, как и все китайцы в мире, столкнувшись с чем-то, чего он непонимал, он стал подозревать.

– А как насчет Опал Санли?

– Просто хорошая девушка, – сказал Мейсон, – котораяпонимала, что вокруг нее творится что-то таинственное. Она сообразила также,что ей платят, чтобы она держала язык за зубами, и она его держала. Ее работазаключалась в том, чтобы считывать записи. И она их считывала. Она не задаваланикаких вопросов и не пыталась узнать, что происходит. Артурчик влюбился в нее.Когда он услышал что-то похожее на выстрел в соседнем доме, он бросился туда,чтобы узнать, поскольку боялся за Опал: возможно, она вернулась в дом своегонанимателя. Ее скрытность относительно характера работы у Хоксли наводила егона мысль, что у нее роман с боссом. Он стал подозрительным, к тому же былревнив. Когда он ее там не застал, то позвонил ей. Заметь, ее номер можно былолегко набрать в темноте. Когда она ответила, он сделал вид, что звонит изсвоего дома. Потом он и в самом деле пошел домой, устыдившись своейподозрительности. Он ни в коем случае не хотел, чтобы она знала о егоподозрениях, и тем не менее проник в соседнюю квартиру искать ее. Артурчикмолод и романтичен. Он бы и в тюрьму пошел ради нее, так и не сказав правды…Делла, – вдруг прервал свои размышления Мейсон, – смотри, мы и в самом делеприближаемся к пляжу.

– Нет, не похоже, – сделала удивленное лицо девушка. –Неужели вы думаете, что я что-то перепутала? Хорошо, шеф, а как же насчетобгорелой одежды, которую Трэгг обнаружил в бунгало, где жила миссис Пэрлин?

– А очень просто, – улыбнулся Мейсон. – Карр отправился вСан-Франциско лечить рану. Доктору сказали там, что в него стреляли, когда оностался один. Оставались вещи, залитые кровью, от которых надо было избавиться:брюки, нижнее белье, рубашка, возможно, пиджак и уж наверняка – обувь. КогдаКарр вернулся, он отдал эти вещи миссис Пэрлин и сказал ей, чтобы она не показываласьна глаза, а от этих вещей поскорее избавилась бы. Вот она и сожгла их в печи усебя в бунгало.

– Почему же они хотели, чтобы она исчезла? – спросила Делла.

– Вероятно, потому, что она была наиболее слабым звеном в ихорганизации. Она бы не выдержала допроса полиции… Делла, мы же явно движемся понаправлению к пляжу?

– Ну…

– Нам надо обязательно позвонить Герти, – сказал Мейсон. –Сейчас зароемся в теплый песочек, подремлем, а потом бросимся в соленую воду.

– Угу. Ветчина, яйца и кофе – тоже не плохо.

– С гарниром из гречневой каши? – спросил Мейсон.

– Нет. Это слишком много. А мне надо следить за фигурой.

– Ну, уж не на пляже ведь, в купальнике, – усмехнулсяМейсон. – Не стоит, дорогая. Пусть за тебя это делают другие.

– Вы просто чудо, Перри, – восхитилась Делла. – Все-такинеплохо быть напуганной до смерти во время расследования дел об убийствах.Только бы побольше длились периоды отдыха между ними. Прокатимся на моторке? А?

– На моторке? – эхом отозвался Мейсон. – Обязательно! Кактолько отоспимся немного, возьмем моторную лодку и поедем рассекать волныокеана. Скорость, если ты еще этого не заметила, – составная часть наших имен.

И как бы в подтверждение этому нога Мейсона стала выжиматьскорость, пока стрелка спидометра не заметалась где-то между самыми большимицифрами.

Делла Стрит улыбнулась:

– Да, я заметила. – Затем, поправив зеркальце насолнцезащитном козырьке и припудрив нос, она добавила ровным голосом: – Еслихотите знать, у вас сзади мотоциклист, который тоже заметил эту черту вашегохарактера.

Мейсон снизил скорость, потянулся за бумажником, где у неголежали водительские права. Взвыла сирена, и полицейский на мотоцикле поравнялсяс машиной.

– Что за шутки? – спросил он, когда Мейсон, виновато глядяна него, замедлив ход, остановился.

Делла Стрит перегнулась через рулевое колесо.

– Почему вы нас останавливаете? – возмутилась она. – Мы едемна допрос свидетеля по делу об убийстве Хоксли.

– А, вы занимаетесь этим делом? – спросил полицейский.

– Должна вам сказать, – не смутившись, продолжала ДеллаСтрит, – что это брат лейтенанта Трэгга! Вам известен такой?

Полицейский усмехнулся и махнул им рукой.

– Ну давайте, жмите, – сказал он на прощанье. – Нам толькочто сообщили, что Трэгг расколол наконец это дело.

Когда Мейсон выжал предельную скорость, Делла Стритулыбнулась.

– В конце концов, – засмеялась девушка, – нет смысла иметьродственников, если этим иногда нельзя воспользоваться.