Книга Великое заклятие - Дэвид Геммел

Кебра, углядев в лесу нескольких мелких оленей, взял лук и тоже проехал вниз мимо Негусты.

— Встретимся у водопада, — сказал он на ходу.

До водопада они добирались час. Там было еще холодно, поскольку они находились в нескольких тысячах футов над дном долины, но густой лес заслонял от ветра, а хвороста поблизости хватило для большого костра. Кебра вернулся с оленем, уже освежеванным и разделанным, и на поляне вскоре запахло жареным мясом.

Ногуста наскоро поел и ушел к самому водопаду.

— А ведь это королевский конь под тобой. Я думал, он умирает.

— Он хворал легкими из-за плохого ухода.

— Славный был. скакун когда-то. Теперь-то он уже стар.

— Он хоть и стар, Антикас, но обгонит любого коня в вентрийской кавалерии, а со всадником, которому доверяет, поскачет хоть в адский огонь.

— Доверяет, говоришь? Да ведь это только лошадь, чернокожий. Ездовое животное. — Ногуста промолчал, и вентриец добавил: — Я думаю, тебе пора рассказать мне о том, что ты видел.

— Хочешь знать, будешь ты жив или нет?

— Нет. Это со временем выяснится само собой. Но ты несешь на себе тяжкое бремя. Тебе будет легче, если ты им поделишься.

— Мой Дар открывает мне не все, — подумав, сказал Ногуста. — Будь иначе, я спас бы свою семью от страшной смерти. Я вижу только отдельные картины. Помнишь праздник в честь дня рождения короля? Я говорил с Дагорианом и вдруг увидел, как он бьется с тобой в финале сабельного турнира. Видение продолжалось всего миг, и я не мог сказать, выиграет он или проиграет. Потом я снова увидел вас вместе на каком-то мосту. Он сидел у перил, тяжело раненный. Я не знал, ни где этот мост, ни когда произойдет это событие. Знал только, что Дагориан скорее всего умрет при тебе. Тем, кто ранил его, вполне мог быть ты сам.

— Да, понимаю. Скажи теперь — что еще ты видел?

Некоторое время Ногуста молчал, глядя на озеро, а потом, понизив голос, сказал:

— Я видел смерть друга, и меня преследует вопрос: могу ли я изменить его судьбу? Мог бы я помешать Дагориану остаться с тобой на мосту? И сумел бы ты выстоять в одиночку, если бы я это сделал?

— Может быть, и нет. Дагориан уложил трех солдат. Десяти было бы многовато даже и для меня.

— Я тоже так думаю. Отсюда вытекает другое: допустим, я изменю будущее и спасу своего друга, но это может способствовать возвращению демонов.

— А если все будет как раз наоборот? Ты пытался когда-нибудь изменить то, что показывали тебе твои видения?

— Да. Однажды я увидел, как лошади задавили ребенка возле некой гостиницы. Я знал эту гостиницу и знал, что это должно случиться ближе к вечеру. Я отправился на ту улицу и стал ждать. Ребенок, девочка, появилась на второй день, и я поговорил с ней. Просил ее никогда не перебегать дорогу перед повозками. Я ходил туда каждый день, целую неделю. Однажды, когда девочка бежала ко мне, из-за угла выехала повозка. Я закричал, девочка остановилась, и повозка проехала мимо.

— Вот видишь — значит, будущее можно изменить к лучшему.

— Я тоже думал, что справился со своей задачей, но наследующий день девочка попала под другую повозку и погибла. Однако это еще не самое худшее. Она тогда бежала встречать меня, потому что мы с ней подружились. Если б не наши встречи, она, может быть, вовсе не пришла бы к той гостинице.

— Все это очень сложно, — согласился Антикас. — Хорошо, что у меня не бывает видений. Но к одному выводу я все-таки пришел. Повелитель демонов хочет принести младенца в жертву, чтобы осуществить Заклятие. Значит, если дитя умрет до жертвоприношения, Заклятие не осуществится.

— Мне это тоже приходило в голову, — признался Ногуста.

— И какого ты мнения на этот счет?

— Что бы ни уготовила мне судьба, детоубийцей она меня не сделает. Повелитель демонов замышляет зло, и я не верю, что можно воспрепятствовать великому злу, совершив меньшее. Мне выпало защищать младенца, и я исполню эту роль до конца.

— Очень уж узко ты мыслишь. Убить одного ребенка ради спасения всего мира — не столь уж большая цена.

— Дело не в цене. Даже десять тысяч младенцев небыли бы большой ценой за спасение мира. Дело в том, что правильно, а что нет. Возможно, этот мальчик, когда вырастет, станет величайшим из людей — миротворцем, созидателем, пророком, философом. Кто знает, какие чудеса принесет он в мир?

— Скорее уж это будет новый Сканда, тщеславный и заносчивый, — хмыкнул Антикас.

— Итак, ты советуешь убить его, Антикас Кариос?

— Ответь мне прежде вот на что. Если бы видение сказало тебе, что дитя так или иначе попадет в руки повелителя демонов, переменил бы ты свое мнение?

— Нет. Я в любом случае буду защищать его до последней капли крови. Ответь теперь на мой вопрос.

— Я больше не офицер, Ногуста, я обыкновенный человек. Командуешь здесь ты. Пока ты жив, я буду подчиняться твоим приказам — то есть защищать дитя до конца, как и ты.

— А что будет, если ты меня переживешь?

— Тогда я поступлю так, как сам сочту правильным. Устраивает это тебя?

— Вполне.

Антикас улыбнулся и пошел было прочь, но остановился:

— Ты, Ногуста, идеалист, романтик. Меня всегда удивляло, как могут такие люди быть счастливы в нашем испорченном, насквозь корыстном мире.

— Возможно, когда-нибудь ты это поймешь.

Антикас вернулся в лагерь. Коналин чистил лошадей, Зубр ел жаркое, пачкая себе подбородок и без того уже грязный камзол. Аксиана сидела с Ульменетой и Фарис. Ребенок спал на руках у монахини, а королева тем временем подкреплялась.

— Этой пище далеко до дворцовых кушаний, — с поклоном заметил Антикас.

— Тем не менее мы ей рады, — ответила королева. —Спасибо вам за то, что пришли к нам на помощь.

— Для меня честь — служить вашему величеству.

Он отошел, и Ульменета спросила королеву:

— Ты доверяешь ему, дитя?

— Он вентрийский аристократ, — ответила Аксиана так, словно этим все было сказано, и снова взяла сына на руки, осторожно поддерживая головку. Его ручонка выбилась из-под одеяла. — Посмотри, какие у него ноготки — такие крошечные и такие красивые. Как может кто-то желать ему зла?

Ульменета, не отвечая, легла на холодную землю, освободила свой дух и поднялась высоко над деревьями. Здесь пронзительный ветер мог лишь завывать вокруг, точно сердясь на то, что бессилен повредить ей. Ульменета, словно солнечный луч, устремилась на юг, разыскивая креакинов.

Она летела над лесами и долинами, над селеньями и усадьбами, но нигде не могла найти всадников в черных доспехах. Тогда она повернула обратно на север, к каньону и Великой реке. Здесь шагали по трое в ряд вентрийские солдаты, а по флангам следовала кавалерия. Ульменета поспешно удалилась, боясь, что повелитель демонов почует ее.