Книга Ящер страсти из бухты грусти - Кристофер Мур

– Мы слышали выстрелы, – сказала Вэл. – Кто?..

– Погиб один из антитеррористической группы. Его застрелил Бёртон. У нескольких ваших пациентов синяки и царапины, но с ними все хорошо. Уинстона Краусса съели.

– Съели? – Кровь отхлынула от лица Вэл.

– Долго рассказывать, Вэл, – ответил Тео. – Это Мэвис все придумала – после того, как вы уехали. Сомик и Эстелль выманили монстра из пещеры. А Уинстон служил приманкой.

– Ох, господи! – вздохнула Вэл. – Она же говорила, что позаботится о том, чтобы у меня не было неприятностей.

Тео приложил палец к губам и кивнул на лежащего Бёртона:

– Ничего этого не было, Вэл. Никогда. Я ничего не знаю.

Он развернул ее спиной к себе и разомкнул наручники. Затем помог Гейбу и Говарду. Изможденный ресторатор казался мрачнее обычного:

– Я так надеялся узреть это существо воочию.

– Я тоже. – Гейб вздохнул и обнял Вэл.

– Извините, – сказал Тео. Потом обратился к Вэл: – Через несколько минут здесь будут репортеры. На вашем месте я бы отсюда смылся. – Он протянул ей ключи от “мерседеса”. – Окружной прокурор отправил помощника забирать Бёртона, и я должен его дождаться. Вы подбросите Молли в город?

– Конечно. А что вы скажете репортерам?

– Хрен знает, – ответил Тео. – Наверное, буду все отрицать. Смотря что они станут спрашивать и что они уже знают. Прожив всю жизнь в отказе, я, наверное, хорошо подготовлен к интервью.

– Простите, что я... простите, что сомневалась в ваших способностях, Тео.

– Я тоже сомневался в ваших, Вэл. Я позвоню вам и дам знать, что тут происходит.

Гейб позвал Живодера, и вся компания загрузилась в “мерседес”, оставив Тео и Молли наедине. Тео не сводил взгляда со своих башмаков.

– Ну, наверное... увидимся?

Молли приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Потом без единого слова забралась на заднее сиденье “мерседеса” к Говарду и Живодеру и захлопнула дверь.

Тео проводил машину взглядом, потом повернулся и зашагал по пастбищу к задним воротам.

– Ты сядешь со мной вместе, Кроу! – заорал из травы Бёртон.

Тео заметил у задних колес “субурбана” что-то блестящее и подошел ближе. Там лежал меч Молли. Констебль не смог сдержать улыбки – он подобрал его и шагнул к Бёртону.

– У вас есть право хранить молчание, – сказал он. – И на вашем месте я бы им воспользовался. Немедленно. – И Тео воткнул меч в полудюйме от лица шерифа, с удовлетворением отметив, как глаза Бёртона чуть не выскочили из орбит.

ТРИДЦАТЬ ТРИ

Зима

Зима в Хвойной Бухте – это пауза, перекур, затянувшийся перерыв на чашечку кофе. Весь город обволакивает медлительностью, и жители останавливают машины прямо посреди улицы перекинуться словом с соседом, не обращая ни малейшего внимания на заезжего туриста, изо всех сил жмущего на клаксон, чтобы следовать дальше, к местам спокойного отдыха, черт бы его побрал. Официанты и гостиничные клерки переходят на неполный рабочий день, и денежные ручейки почти полностью перемерзают. Семейные пары проводят вечера дома перед камином, принюхиваясь к дыму вымоченных дождем поленьев, а одинокие решают перебраться туда, где жизнь – сплошной оттяг.

Зима у моря холодна. Ветер пинает клочья соленого тумана, а морские слоны выбираются на берег, трубят о своей страсти и рожают детенышей. Пенсионеры напяливают на своих собачек вязаные свитера и таскают их по улицам на поводках-рулетках, устраивая ежевечерние парады собачьего унижения. Сёрферы облачаются в водоотталкивающие костюмы, не пропускающие холода штормовых волн, а белые акулы пересматривают диету и включают в меню закуску из пижонов в вакуумной упаковке на крекерах из стекловолокна. Однако зимний озноб рассыпчат, всепрощающ и все равно пробирает до костей – но так, чтобы коллективный городской метаболизм притормозился почти до спячки, и никто бы от этого не пострадал.

По крайней мере, так бывает в обычные зимы.

После нашествия Морского Ящера зима превратилась в безжалостную колесницу, в нескончаемый карнавал, сплошную досаду и золотой дождь. Отснятые с вертолетов новости транслировали через все спутники, и Хвойная Бухта потеснила Росуэлл, штат Нью-Мексико, как место паломничества номер один для чокнутых любителей потусторонней экзотики. Много в новостях разглядеть не удалось – лишь толпа, собравшаяся на берегу, и какая-то нерезкая огромная туша в воде. Но с отпечатками лап и рассказами очевидцев хватило и этого. Сувенирные лавки наполнились убогими разнокалиберными динозавриками, а кафе “Г.Ф.” вписало в меню сэндвич под названием “Теозавр” (ставшее официальным научным именем Морского Ящера, предложенным биологом Гейбриэлом Фентоном). Гостиницы ломились от постояльцев, улицы переполняла публика, а Мэвис Сэнд пришлось даже нанять второго бармена, чтобы помогал обслуживать импортных придурков.

Эстелль Бойет открыла на Кипарисовой улице собственную галерею, где торговала картинами своей новой серии, загадочно озаглавленной “Стив”, а также компакт-диском Сомика Джефферсона под названием “И-Что-Мне-Теперь-Делать-Раз-Я-Счастлив-Блюз”.

По мере того, как история о Морском Ящере разлеталась по миру и становилась сенсацией, вновь вспыхнул интерес и к забытой актрисе низкобюджетного кино Молли Мичон. Видеодиски и кассеты с сериалом “Малютки-Воительницы” заново свели и выбросили на рынок к вящей радости восторженных поклонников, а Гильдия киноактеров обрушилась на продюсеров, словно ангел бухгалтерской мести, стараясь выгрызть из них кусочек прибылей.

Практика Вэлери Риордан устоялась, когда она нашла нужный баланс между терапией и медикаментозным лечением. Ей удалось даже выкроить время на отпуск со своим женихом Гейбом Фентоном, и они его провели на борту научно-исследовательского судна в экспедиции, целью которой было найти доказательства существования теозавра в глубоководных впадинах у берегов Калифорнии.

После того, как Теофилус Кроу дал в суде показания против Джона Бёртона, и того упрятали в тюрьму пожизненно, зима опустилась на Тео теплым благословением. На второй месяц восстановления сил он понял, что его пристрастие к марихуане было ни чем иным как реакцией на обычную скуку. Будто дитя, которое весь долгий летний день ноет, что ему нечем заняться, но не прилагает никаких усилий к тому, чтобы заняться хоть чем-нибудь, Тео никогда не имел честолюбивых замыслов развлекать себя. Жизнь с Молли, однако, все переменила – Тео осознал, что хотя его часто изматывают до потери пульса как работа, так и возлюбленная, скучать ему некогда. Каждое утро они вдвоем съедали на завтрак здоровенную пиццу в трейлере Молли. По вечерам ужинали у него в хижине за столом, сделанным из катушки от кабеля. Молли отвечала на его звонки, когда он уходил на работу, а он отваживал дебильного вида поклонников, которые оборзели настолько, что подстерегали ее даже на ранчо. Не проходило ни дня без того, чтобы он не сказал Молли, какая она особенная, и закадровый голос у нее в голове постепенно смолк совсем и вякать больше не осмеливался.