Книга Аттила. Бич Божий - Морис Бувье-Ажан

К тому же Аттила ушел, и теперь франкам больше мешало сопротивление римлян в их дальнейшей экспансии в Галлии. Уже давно у них за спиной остались Сомма и Эна, Сен-Кантен и Лан, уничтоженные Орестом. Франки были уже во Фландрии, Артуа, Пикардии, Пеи-де-Ко и Бовэзи, стремясь к Ла-Маншу.

Онегез говорил с франкскими царьками и вождями племен, намеревавшимися идти дальше на запад, обещал им, что за тылы нечего беспокоиться, так как Аттила намерен перенести войну в Италию. Война в Италии их нимало не заботила, даже напротив, сулила им выгоды, так как занятый собственной обороной Рим ослабил бы давление на Галлию.

Онегез сумел достичь результатов, превзошедших все ожидания. В Галльскую кампанию франки-рипуарии Вааста сражались на стороне Аттилы, тогда как салические франки приняли сторону галло-римлян. Прежние союзники снова пожелали присоединиться к гуннам. Франки-рипуарии — «франки с берега» (Рейна), латинское «ripa» (берег), превратилось в «гірuа» — заявили о готовности идти в Италию, что полностью отвечало желаниям Аттилы.

Эдекон наращивал численность и качество катапульт и баллист. Он увеличил количество легких баллист, метательных машин «большой дальности и высоты поражения». Наряду с классическими запряжными баллистами были сконструированы машины, которые перевозились одной лошадью. Несомненно, были учтены особенности будущего театра военных действий с горными отрогами и узкими тропами. Эти машины, видимо, предполагалось также использовать в авангарде для разрушения легких укреплений. Сохранились упоминания и о «пращах-баллистах», которые переносились воинами на спине и могли метать большие камни. Однако до настоящего времени не было обнаружено ни одного образца такой машины.

В отличие от прошлой кампании, теперь сознательно делался упор не столько на количество катапульт, сколько на повышение их качества. Упростилась транспортировка и возросла скорострельность, однако в отношении веса снарядов большого прогресса достигнуто не было. Производство катапульт, транспортируемых в разобранном состоянии на телегах, было прекращено. Все стационарные катапульты были размещены в рейнско-дунайской зоне и использованы для укрепления оборонительных линий. Тяжелая катапульта перевозилась четверкой лошадей, запряженных попарно, легкая — одной парой коней. Расположение лошадей попарно, а не цугом иногда затрудняло движение по дорогам. Катапульта была устроена следующим образом: на прямоугольной платформе, установленной на «шасси» телеги, крепили метательный рычаг типа «журавль», к концу которого привязывали мешок с «боевым зарядом». Рычаг пригибали к земле и привязывали к колышку, вбитому вертикально. Достаточно было развязать узел, и рычаг резко возвращался в исходное вертикальное положение, выпустив снаряд.

Гунны так преуспели в совершенствовании катапульт, что их машины по эффективности превосходили греко-римские. Для обеспечения абсолютной неподвижности катапульты в момент выстрела колеса шасси запирались колодками. Бойцы при катапульте были защищены экраном, представлявшим собой металлическую раму, обтянутую кожей, который устанавливался на платформе под небольшим наклоном в сторону спускового механизма машины. Защитный экран имел двойное назначение: уберегал бойцов спереди от стрел и камней противника, выполняя функции неподвижного щита, и увеличивал дальность полета снаряда, так как верхняя перекладина его металлического каркаса служила тупиковым упором для рычага, обеспечивая более резкий и, соответственно, более сильный толчок. Некоторые катапульты имели два рычага: на левой и на правой стороне платформы, которые позволяли производить двойной выстрел.

Снаряжение воинов также совершенствовалось. Появился стальной шлем с височными пластинами и назатыльником. Повсеместно распространилось ношение кинжала.

Орест следовал практически тем же маршрутом, что первоначально наметил для себя сам Аттила. Но он несколько задержался на территории современного юга России, где «люди с равнин» — грейтунги остготского происхождения — подвергались набегам «лесных людей» — тервингов вестготского происхождения. Последних надо было образумить. В Трансильвании в целом все было тихо, за исключением горных районов, где надо было усилить защиту земледельцев в долинах и на склонах. Орест попытался использовать против мятежников сарматов и роксоланов, сохранивших верность, но пришел к заключению, что вообще все роксоланы весьма ненадежны. С его прибытием, как по волшебству, утихомирилось большинство акациров, метидов, кавказцев и каспийцев. Тем не менее Орест с Эллаком провели ряд карательных экспедиций, истребляли мятежников, разоряли городки, смещали местных вождей. Привыкшие к облавам аланы укрылись так, что их не сумели найти. Уходя, Орест оставил Эллаку снаряжение и опытных командиров.

Аттила наметил план кампании: пройти классической дорогой римских легионов до Сирмия на Саве в нижней Паннонии, затем обрушиться на самую мощную крепость во всей Италии — Аквилею, на северном побережье Адриатического моря, недалеко от современной Венеции.

Оттуда предполагалось осуществить вторжение в Венецию и Лигурию, а затем в Этрурию до самого Рима, который он, естественно, желал захватить. Он намеревался оставить сильное войско у Аквилеи, чтобы пресечь возможные попытки вмешаться в войну со стороны византийского императора. В зависимости от достигнутых результатов и состояния войск, он мог бы затем воссоединиться с этими силами и уже со всей армией пойти на Константинополь. Для него это не было решенным вопросом. Он допускал, что может удовлетвориться одним сдерживанием сил византийцев, отложив захват Восточной Римской империи на более позднее время, когда уже завладеет Галлией.

Аттила занялся укреплением союзов, но столкнулся с большими сложностями, которых совершенно не ожидал. Остготы, занимавшие тогда главным образом долину Тейсы — венгерской Тисы, — подтвердили свою братскую солидарность с гуннами, заверив, что отныне входят в Гуннскую империю, однако при этом не спешили принять активное участие в новой эпопее. Валамир был верным другом и почитателем Аттилы, но ему приходилось считаться с мнением своих командиров и воинов, еще не отдохнувших после Галльского похода и к тому же несколько усомнившихся в непобедимости Аттилы после его отступления.

Аттила снова и снова доказывал, что отступление не значит поражение. Они вежливо соглашались, но не верили ему. Отступление было, и кампания не удалась. А теперь их зовут карабкаться по альпийским кручам. Они не смели сказать, что после великой авантюры Галльского похода им хорошо живется в долине Тейсы и их главная забота — приращение королевства и вытеснение соседей.

Короче говоря, отряд они выставят — Валамир настоял на этом, — но массовую поддержку окажут, только если в этом будет необходимость. Впрочем, разве плохо, что здесь останутся верные войска, способные пресечь любые происки врагов в этих краях?

Даже гепиды из Дакии (почти совпадающей с территорией современной Румынии) мялись в нерешительности. Их отважный король Ардарих также был другом и большим почитателем Аттилы. Но гепиды понесли тяжелые потери, а отступление, некогда казавшееся хитроумным маневром, теперь оценивалось иначе. Сейчас гепиды заняты установлением военного и экономического сотрудничества с дружественными народами, в частности, герулами с южных Карпат. Конечно, они выделят императору гуннов отряд храбрых воинов, и прежде всего опытных пехотинцев, умевших драться в римском строю. Но нельзя ослаблять Дакию, это неразумно: кругом враги, стало известно, что даже свевы из далекой Швабии строят захватнические планы! Наконец, ответный удар Восточной Римской империи на вторжение в Италию может быть направлен именно сюда.